Шрифт:
Закладка:
Он сердито упал на подушку.
— Дай положу салфетку на лоб, — проворчала я.
— Не надо.
— Надо, Торстен, надо! Лежи и радуйся, что у тебя лихорадка, иначе придушила бы этой салфеткой!
— А без пыток нельзя? — простонал он.
— Без пыток будешь со своей маменькой болеть. Позвать вашу мать, господин Торстен?
— Клади, — немедленно согласился господин болящий и вздрогнул, когда влажная холодная тряпица легла на пылающий лоб.
— Поспи, — сменив гнев на милость из-за хорошего поведения норовистого больного, посоветовала я и одним щелчком пальцев потушила люстру, а настенный ночник зажгла.
— Марта… — позвал Зак, когда я добралась до дверей.
— Что-то надо? Сейчас воды принесу.
— Спасибо, что приехала.
Пока мы справлялись с приемом снадобья, Эмбер успела удивиться кулинарному порыву и закидала меня сообщениями. Странно, как переполненный почтовый шар не лопнул и не засыпал кухню стеклянным крошевом.
«Записывай!» — не дождавшись объяснений, в финале скомандовала она.
— Стоп! — приказала я почтовику и полезла в свою сумку за блокнотом и грифельным карандашом.
Писать под диктовку подруги было сплошным наказанием. Пауз она не делала. Ей-богу, как магистр по истории магических войн: только успевай скрести пером по бумаге. Когда в ингредиентах овсяной каши неожиданно начали появляться подозрительные травки, я тихо выругалась и, стряхнув бесполезное сообщение, возмутилась:
«Эмбер, мне не нужно одурманивающее зелье!»
«Ага, тогда записывай!» — с подозрительной легкостью согласилась она, что каша с дурманом, мягко говоря, за нормальную еду не пойдет.
Соседка шустренько продиктовала рецепт, и у меня возникло большое сомнение в ее адекватности.
«Ты издеваешься?» — без зазрения совести обругала я.
«Чем тебе не угодила приворотная каша? — проворчала она. — Действенное средство! Когда говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, имеют в виду именно его. Между прочим, этим рецептом еще моя бабуля пользовалась».
«Я не собираюсь привораживать Торстена! — озверела я. — Мне надо его накормить!»
«Просто накормить? И все? — выразила она искренне недоумение. — Варлок, если он взял тебя в заложники и угрозами заставил готовить, то крякни в ответ на это сообщение».
«Просто объясни, как варить кашу, чтобы от нее никто не опьянел и не влюбился. Торстену и без приворотов уже нормально», — потеряв надежду получить обычный, а не ведьмовской рецепт, простонала я в шар.
«Ты его пыталась грохнуть? Когда? За что?» — всполошилась Эмбер.
«Я жалею, что тебе написала!» — сорвалась я.
Перестав нести чушь, она шустренько рассказала, как превратить сухие овсяные хлопья в приличную кашу.
«А молоко когда заливать?» — уточнила я, разглядывая полную бутыль.
Хозяйка продуктовой лавки утверждала, что без молока кашу не сваришь. Вообще-то, пока получалось, что кашу не сваришь без толковых инструкций, и наличие лишних ингредиентов вызывало легкое беспокойство.
«Налей молоко вместо воды, — посоветовала подруга и, вроде только над кулинарной пропастью протянулся хлипкий мосток, как она взяла и нахлобучила сверху: — Или добавь в молоко воду».
«Сколько?» — загробным голосом провыла я.
«На глаз».
Этот самый глаз у меня выразительно дернулся. Варка каши вновь превратилась в сложное зелье из дополнительного раздела в учебнике по зельеварению. Лучше бы крестной, ей-богу, написала! Хотя она тоже все отмеряет «на глаз», и любая каша превращается в забористый яд, от которого еще не придумали противоядие.
Почтовый шар вздрогнул. Думала, что подруга посоветует что-нибудь толковое, а она с подозрением уточнила:
«Но ты точно не в заложниках?»
Цыкнув, я схватила кастрюлю и с грохотом сунула ее под кран. Дальше готовила по инструкции от Эмбер: наливала и насыпала на глаз. Овсяные хлопья плавали в белесой мутной смеси молока и воды, как редкие утлые суденышки в большом море. Кашу болтанка вообще ничем не напоминала… Пока не началось энергичное бурление.
Хлопья стремительно размякли, распухли, и в большой кастрюле закончилось место. Норовистое варево внезапно совершило дерзкий побег и полилось через край. Сначала по стенке, а потом на круглый огненный блин, вживленный прямиком в столешницу.
В панике я выпустила ложку. Та мгновенно увязла в жиже и под мои скорбные ругательства пошла ко дну. Металлический хвостик захлебнулся раньше, чем удалось его зажать пальцами. Только обожглась.
— Да проклятье! Котелок, перестань варить!
Схватив полотенце, я шмякнула переполненную посудину на кухонный прилавок и обалдело моргнула. Наваренной овсянкой можно было накормить отряд оголодавших парней. Если, конечно, нашлись бы безумцы, желающие испробовать сероватое густое варево. С другой стороны, желания Торстена не учитывались.
Тут случилась новая неожиданность: поварешка с длинной ручкой увязла в овсянке, как в болотной топи. Встала мачтой, не отклоняясь ни влево, ни вправо. Никогда такого не видела!
«Эмбер, в каше должна стоять ложка?» — написала я подруге, разглядывая это стройное доказательство моей полной несостоятельности как кухарки.
«Разведи водичкой, — предложила она. — Думаю, в нашей столовой всегда так делают».
Не споря, я плеснула в кастрюлю воды из кружки.
«Но лучше молоком. Мы же не в столовой», — решила Эмбер добить последнюю надежду, что жижу еще можно превратить в еду.
Совет я прокомментировала забористым ругательством, но молока плеснула и принялась энергично размешивать. Горячее варево густело быстрее, чем его разбавляли, и подозрительно напоминало обойный клейстер.
Внезапно вспомнились матушкины наставления, что в красивой посуде даже невкусная еда выглядит изысканным деликатесом. Я принялась искать по полкам красивую тарелку, но Торстен явно был равнодушен к посудной эстетике. Единственную тарелку с золотой каемкой он спрятал так глубоко в полку, что пришлось вставать на табурет.
Каша плюхнулась на тарелку комом. Проверенным способом я долила водички, размешала и полюбовалась на дело рук своих. Даже в красивой посуде «дело» выглядело паршиво. С другой стороны, наплевать на внешний вид. Главное, вкус!
На вкус было ничего. В смысле, ничего хорошего. И еще пересолено.
В порыве вдохновения я добавила меда, купленного в продуктовой лавке, и с чистой совестью отправилась потчевать Зака. Не догадываясь, что его ждет кушанье смертников, простите, темных богов, он тихо дремал. Почти высохшая от жара салфетка сползла со лба и валялась на подушке.
— Зак, тебе надо поесть, — позвала его я.
— Марта, ты не в курсе, что лучшее средство от болезни — здоровый сон, — промычал он.
— Но у тебя-то сон нездоровый, — заметила я. — И пора принять снадобья.
— Опять? —
