[2] Басота – (жаргон) команда гопников; группа людей, объединенных общими целями и интересами.

[3] Шконка – это название кровати в тюремном жаргоне.

[4] Белый шум – это равномерно распределенная по диапазону совокупность звуков различной частоты, громкости и интенсивности. В результате мы слышим монотонный звук без резких перепадов. Он не несет в себе никакой информации, сливаясь в равномерный шорох.

Глава 26

Мамаев появился в больнице буквально через час, как сбежал. Дело было в обеденный перерыв и его никто не хватился. Тем более что и схватываться-то было не кому. Соглядатаи Капыша мирно сопели в холе отделения на специально для них принесённом в больницу диване. Больные и медперсонал после обеда отдыхали. Нефрологическое[1] отделение напоминало сонное царство.

Мамаев лежал на своей больничной койке и думал, что наконец-то удовлетворён «своей работой». Он очень хорошо знал, кто такой Юрий Трифонов и сколько молодых девчонок пошли по пути проституции под влиянием старших «подружек», выполнявших, по сути, роль «сетевых менеджеров», а в блатном мире называвшиеся «бандерши».

Трифонов не выдумал «велосипед». Испокон веку такие «менеджеры» в женском обличии во время танцулек приглашали девушек хорошо провести время с приличными ребятами. Велись, разумеется, не все, но тех, кто соглашался и ехал на «малину», насиловали, фотографировали и, потом шантажируя, заставляли заниматься проституцией. И это, между прочим, во времена СССР. В девяностые годы вербовка проходила ещё жёстче.

Так же вовлекались в преступные группы и парни, которых «ловили за язык» во время споров, «грузили» и, чтобы погасить долг, заставляли совершать преступления, например, найти наркотик, купить и передать в счёт расплаты.

Остальные преступные группировки тоже не были «белыми и пушистыми», но «синюю плесень» Мамаев ненавидел больше всего. Работая в милиции и находясь на острие, так сказать, борьбы с организованной преступностью, Мамаев иногда сожалел, что ограничен законом.

Теперь, когда стих адреналиновый мандраж, полковник чувствовал внутри себя успокоение. Лёшик по рации сообщил, что «в Багдаде всё спокойно», а это означало, что все намеченные цели уничтожены, и группировка Трифона фактически перестала существовать.

Несмотря на своё личное отношение к «ворам», Мамаев не поэтому уничтожил их Владивостокский костяк. Была, кстати ещё группировка Михо, объединявшая в себе блатных кавказских национальностей – в основном грузин – и группировка Врежа, объединявшая армянских блатных.

Мамаев вынужден был зачистить «трифоновских», так Трифон контролировал Александра Бабкина, их Ковалёвым нового сотоварища. Хотя оставался в Уссурийске ещё некий «Ткач», занимавшийся автоподставами и поставивший Бабкина на бабки.

Мамаев усмехнулся получившемуся каламбуру и продолжил размышлять как быть дальше. Кроме Ткача

* * *

Полковник милиции Юрий Николаевич Старовойтов – заместитель начальника УБОПа по оперативной работе – читал сообщение начальника отдела по бандитизму майора Руднева. Сообщение касалось кровавых разборок на рынке Вторая Речка.

Отложив сообщение, Старовойтов поморщился, достал из пачки сигарету, прикурил и посмотрел в окно, за которым по высокой насыпи, погромыхивая, катился трамвай под номером семь. За насыпью в обе стороны раскинулся Владивостокский молочный комбинат, приватизированный и проданный компании «Вим Биль Дан». За комбинатом высилась сопка «Холодильник», на вершине которой находилась система РЛС системы ПВО и – он знал – ангары с ракетами С-200.

Внутри сопки находились «секретные» склады госрезерва и ещё более секретный автомобильный туннель, выходящий за пределы города. Сейчас, Старовойтов знал, склады госрезерва дерибанят со «страшной силой». Об этом они буквально вчера в этом же кабинете «совещались за рюмкой чая» с начальником ГРУ Ковалёвым, который сетовал на беспредел золотопогонных интендантов.

Старовойтов в задумчивости начал настукивать пальцами какой-то ритм, но, поймав себя на этой нервической реакции, прервался. Он взял твёрдую пачку «Винстона» и, поставив её на один из «нижних» углов и прижав указательным пальцем «верхний», отстоящий «нижнего» по диагонали, стал раскручивать пачку вокруг образовавшейся виртуальной оси щелчками большого пальца. Пачка вертелась шустро, несмотря на образовавшийся вокруг «оси» дисбаланс.

Описываемая Рудневым ситуация сходилась с той, что описывали его агенты. Из всего выходило, что в городе началась очередная война за сферы влияния, которая, в общем-то, и не прекращалась с начала перестройки.

В начале девяностых "воры" попробовали "надавить" на местных, чтобы те платили в "общак". Для переговоров воровская элита бывшего СССР прислала во Владивосток грузинского вора «Ватулика». Договориться он не сумел: вскоре труп «Ватулика» с пробитой головой был обнаружен возле ресторана "Дары моря". Убийц так и не нашли, а смерть вора местные милиционеры списали на несчастный случай.

Вслед за «Ватуликом» в начале 1991 года во Владивосток прибыл ставленник иркутских воров «вор в законе» Банин по прозвищу «Бандит». Он развернул в местной уголовной среде активную агитацию, призывая приморцев "жить по понятиям", что очень не понравилось владивостокским авторитетам. Борьбу против воров возглавил местный авторитет и боксер Александр Макаренко («Макар Стреляный»). За это Макара едва не убили, подстрелив его из пистолета, и он был вынужден некоторое время скрываться на одной из подпольных квартир в Уссурийске.

С тех пор отстрел присылаемых ворами «смотрящих» продолжался, как и продолжался отстрел «ворами» Владивостокских лидеров. В тысяча девятьсот девяносто четвертом году «пропал без вести» Михаил Костюков по кличке «Билл», - ставленник хабаровского «вора» Джема - активно противостоявший чужакам. Недавно неожиданно погиб при весьма загадочных обстоятельствах Сергей Бауло, а теперь разгромлена группировка Трифона.

Казалось бы – это всё звенья одной цепи, но Юрия Николаевича грызли сомнения. Оперативные источники упорно перекладывали вину убийств Била, Баула, и Трифоновских на кавказцев, в частности на чеченцев. Однако, если смерть Баула считать хорошо замаскированным убийством, то вопрос: «кто его совершил?», скорее всего останется без ответа. Даже для чеченцев, отличавшимся параноидальными конспиративными комбинациями, такое убийство было бы слишком сложным. Ведь официально Сергей Бауло умер от остановки сердца.

Хотя...

Юрий Николаевич знал, что к губернатору края чеченцы давно ищут подход. И, в принципе, уже подвели к нему «своего» человека с русской фамилией Ковалёв, через которого «снабжают» край нефтепродуктами кустарного производства, привезёнными, в основном, из Чечни.

Но Старовойтов также знал и то, что в крае уже давно идёт обычный передел, в котором каждый, едва «приподнявшийся» бандит, с одной стороны стремился иметь больше «статей дохода», а с другой стороны пытался уберечь нажитое «непосильным трудом», превентивно уничтожая бывших своих «коллег» - конкурентов.

Однако «убийство» Баула сильно напрягало заместителя начальника бывшего «шестого управления» УВД Приморского края.

Личность Евгения Ивановича Наздратенко - второго в истории России главы администрации Приморского края - притягивала к себе внимание Старовойтова даже не с мая одна тысяча девятьсот девяносто третьего