Перед ужином барон представил мне двух девочек, которые скоро станут моими падчерицами. Элли робко улыбнулась им, но девочки казались запуганными и так и не осмелились поднять на меня глаза. Неловко приседали и кланялись, говорили шепотом. Одеты они были чистенько, расчесаны аккуратно, но казались слишком боязливыми.

Впрочем, и сам этот брак, и новое место жительства предполагали для меня столько разнообразных проблем, что сейчас я не стала цепляться к мелочам. Мы ужинали. Довольный барон поглядывал на меня с улыбкой, и я очень старалась скрыть внутреннее омерзение, уговаривая себя: “Вряд ли он сможет навещать меня часто… Ничего, потерплю… Мало ли в жизни приходится заниматься всякой неприятной работой?”.

Глава 44

До свадьбы оставалось два дня. В замок съезжались гости, но, слава всем богам, барон не требовал, чтобы я их встречала: официально пока я еще не жена и не хозяйка. За приездом гостей мы наблюдали с Лестой через одно из окон трапезного зала, и я очень внимательно слушала ее комментарии:

-- Надо же, барон Биор жену с собой взял! Не балует он супругу свою развлечениями.

– Ну, иногда же она и раньше приезжала, – я говорила наугад, чтобы у Лесты не было сомнений, что кое-что я все же помню.

– Да она же была только на вашей первой свадьбе, госпожа. Больше я что-то и не вспомню баронессу у вас в замке, – с сомнением в голосе отвечала компаньонка.

– Вот на свадьбе-то я и приметила.

Через день я выслушивала новый комментарий:

-- Сестра Селиора, кажется, еще толще стала. И кто это ее сопровождает, непонятно?

– Да нет, Леста. Она всегда такая массивная была.

В окно я видела, как из скромной кареты без гербов выходила высокая, довольно полная женщина, одетая в длинный серый балахон. Сам балахон имел вполне монашеский вид, а вот меховая накидка, наброшенная на ее плечи, не слишком сочеталась с одеждой самой старшей сестры и ее спутниц. Женщины, сопровождавшие сестру, похоже тоже мерзли в пути: у всех на голову были накинуты капюшоны, для тепла они кутались в крестьянские шерстяные платки. День был ветреный и хмурый.

Точно также я пронаблюдала за прибытием отца Инкиса и еще трех шумных семейств соседей. С любопытством посмотрела на многодетную семью некоего барона Лутона. Он прибыл в сопровождении жены и восьми детей. Дети, правда, были уже совсем взрослые. Младшей из пяти дочерей на вскидку не меньше шестнадцати. Зато в следующей баронской семье дочерей не было совсем. Супружеская пара Турнетто с гордостью взирала на троих сыновей.

Общее количество гостей вместе с женами и детьми было около двадцати пяти-тридцати человек. По словам моей камеристки, это самый минимум для приличной свадьбы.

Надо сказать, что местная прислуга, знавшая Лесту с давних пор, ее возвышение до чина камеристки восприняла без особого восторга, скорее с недоумением и некой завистью. Но сейчас, благодаря прибытию гостей, лакеи и горничные сбивались с ног, и Леста, которая добровольно вызвалась помочь экономке, зарабатывала себе плюсы. Мне она пояснила этот акт благотворительности так:

-- Контина экономка толковая, ваша светлость. Но ведь и ей не разорваться, в каждый угол сама она не сунется. Горничной она меня приставить не может: я не в ее власти. А если я ей сейчас подсоблю, то буду выглядеть как ее заместительница. Нравится это остальным или нет, а только они знают, что Контина требовательная. За непослушание можно и места лишиться. Так что слушаться меня будут. Да заодно и поймут, что прежней Лесты больше нет, а есть компаньонка госпожи баронессы.

Найдя в этих словах смысл, я ее отпустила утверждаться в новой должности, а сама решила навестить будущих падчериц и познакомиться с ними поближе. Сперва я зашла за Элли. Понимая мою привязанность к девочке, барон отвел ей комнату недалеко от моей. Конечно, и комната была сильно скоромнее размерами, чем мои апартаменты, и убранство попроще. Но в целом, теплая, чистая и светлая. Единственным минусом, с моей точки зрения, была гигантская кровать под балдахином. Девочке такое сооружение даром не нужно, поэтому я внимательно присмотрелась и к кровати, и к мебели, прикидывая, что следует поменять.

Нора, немного обеспокоенная сменой места жительства и тем, что прислуга, по старой памяти помня о том, как после смерти отца девочку спровадили на кухню почти на три месяца, смотрела на Нору с некоторым пренебрежением. Сама она мне не жаловалась, но я слышала ее разговор с одной из горничных. Поэтому, пока мы шли в то крыло замка, где располагались маленькие кузины Элли, я сочла нужным успокоить няньку:

-- Ты, Нора, сильно не переживай. Очень быстро все поймут, что о малышке и девочках я буду заботиться на совесть. И будут знать, что если нянька требует горячей воды к маленькой госпоже в комнату, то ее распоряжение следует выполнить незамедлительно.

-- Ой, светлая госпожа, я ж не за себя переживаю! А только слуги видят, что маленькой госпоже отвели не прежнюю ее комнату, а попроще. Вот и думают себе разное.

В комнате девочек я застала довольно любопытную картину. Обе малышки сидели на низеньких стульчиках недалеко от камина, молча и смирно, как две маленькие старушки. Старшая Матильда даже положила ладошки на колени, прикрыла глаза и, похоже, дремала.

Зато у большого окна был накрыт стол, за которым и сидели две женщины в простой одежде. Еда на столе явно не предназначалась для прислуги. Это я поняла сразу: половина большого ростбифа, нарезанные крупными ломтями пироги с разными начинками, полголовки сыра и ополовиненная тарелка с фаршированными яйцами. Но больше всего подозрений у меня вызвал стоящий среди этой роскоши довольно большой глиняный кувшин и две такие же простецкие кружки.

Видно было, что женщины, сидящие за столом, к трапезе еще только приступили: у одной тарелка была чистая и пустая,