…Перед обедом ремонтник одолжил у Хольгера измельчитель и центрифугу; своей очереди ждала печь — равномерную смесь двух радиоактивных металлов надо было соединить спеканием. Дожидаясь, пока вещества, растёртые в мельчайшую пыль, перемешаются, сармат доедал Би-плазму и читал почту.

Кронион прислал из Мацоды фотографию полей орошения; судя по их виду, терраформирование Сахары шло полным ходом. О своей работе мутант писал немного, очень уклончиво, и Гедимину казалось, что его послания проходят строгую цензуру. «Да странно, что его — сармата — вообще выпустили с территорий, да ещё в другую страну,» — подумал ремонтник, дочитав, и выкинул чужие странности из головы, — ему хватало своих.

Герберт ответил на недавнее письмо так быстро, как только смог, и очень кратко: «Вы пронаблюдали омикрон-распад. Мы с этим тоже столкнулись. Глыбу вместо линзы не использовали, но есть и другие способы его увидеть. Поставьте зелёную мишень под зелёный луч — так будет нагляднее. Мы пробовали таким способом ускорить сигма-распад и получить больше тяжёлого серебра. Так это не работает. Нейтронное облучение тоже бесполезно. С нейтронами осторожнее — ускоряют альфа-распад, но уже была авария.»

«Секретность — в ядерный могильник,» — досадливо сощурился Гедимин, дочитав до точки. Ему хотелось узнать больше про аварию и ускорение альфа-распада, но было понятно, что если Конар сразу не написал об этом, то не по своей воле. «Зелёная мишень…» — он еле слышно хмыкнул. Речь, разумеется, шла об ирренции, — и в хранилище уже вторые сутки стоял образец ирренция под омикрон-лучом. Гедимин задвинул его в дальний угол, чтобы Константин не поднял тревогу, — за уровнем излучения следили датчики, и при первом же всплеске защитное поле разделило бы образец и излучатель, прервав цепную реакцию, но её вероятность отличалась от нуля, и даже Гедимину было не по себе. А что устроил бы Константин…

«Пойду проверю,» — подумал сармат, в последний раз посмотрев на центрифугу. Она заканчивала работу, и печь уже достаточно прогрелась, — через пять минут можно было высыпать смесь в форму и подвергнуть спеканию. Айрона в лаборатории не было, остальные сарматы занимались своими делами, — Гедимину нравились такие минуты, жаль, что они случались редко…

28 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последний нейтронный излучатель, запакованный в пакет из-под кукурузных хлопьев, Гедимин вынул из бака робота-уборщика, застрявшего между научным центром и соседним ангаром. Механизм был слегка повреждён — неисправность устранялась за пять минут — но сармат не мог не отметить, что сломался он в нужное время и в нужном месте. Спрятав нейтронную пушку и включив отремонтированного робота, Гедимин задумчиво хмыкнул, оглянулся на пост «федералов» перед въездом на АЭС (они всё ещё стояли там, и с утра карманы ремонтника снова были вывернуты, а ненужные обломки, собранные им по всем знакомым сарматам, пересчитаны, проверены и сложены обратно в карман) и пошёл в «ангар».

— Кто тот «чистый», который с нами был? — спросил Гедимин, подойдя к Линкену. — Как его зовут, и где живёт?

Взрывник криво ухмыльнулся.

— Зачем тебе это, атомщик? Макаки ещё в городе, и сканер у них всегда наготове.

Гедимин досадливо сощурился.

— Я не собираюсь его выдавать. Кажется, он — толковый сармат. Спроси, хочет ли он работать с нами. Мне бы пригодился такой.

Линкен ухмыльнулся ещё шире, — всё его лицо перекосилось.

— Я уже спрашивал, атомщик. Он сказал, что он не псих. А если тебе нужна помощь — скажи мне. Я-то уже здесь.

«Знаю, что ты здесь,» — Гедимин кивнул, отворачиваясь к верстаку и делая вид, что углубился в работу. «Но не хватало ещё, чтобы ты попробовал сделать бомбу из генераторного плутония…»

Сейчас плутоний был вне опасности — всё, что не пошло на опыты, лежало в новой лаборатории в свинцовом ящике, сделанном из остатков РИТЭГа, и Линкен был предупреждён, что на бомбу не хватит (Гедимин уже оставил попытки объяснить ему разницу между изотопами). Экспериментальные установки были собраны и работали уже несколько дней; Гедимин изготовил две — «слойку» из плутония и ирренция и стержень из равномерной смеси. Замеры с утра показали, что альфа-излучение растёт, и что образующийся гелий исправно оттекает из установок в специальные баллоны. Пока стержень не трескался, и каверны на нём не появлялись, — видимо, внутренние каналы были расположены достаточно часто, чтобы газ выходил по ним, не разрывая металл изнутри. Гедимин достраивал синтезирующую установку в новой лаборатории и думал о работе с нептунием. В чистом виде это вещество существовало недолго — уран превращался в него под потоком нейтронов, и тот же поток перерабатывал нептуний в плутоний, и перехватить процесс в середине и получить хоть какое-то количество нужного металла было — по самым смелым предположениям Гедимина — очень сложно и даже опасно.

— Есть что-то новое? — спросил, подойдя к верстаку, Хольгер. Гедимин уже подготовил последний нейтронный излучатель к присоединению к установке и на вопрос пожал плечами.

— Хочу проверить зелёную мишень в хранилище. Потом пойду в новую лабораторию. Давно не синтезировал плутоний…

— Да, я помню те твои опыты, — кивнул Хольгер. — И что у тебя было с руками…

— Всё давно зажило, — буркнул сармат. — Дай мне сигма-сканер.

— Я пойду с тобой, — сказал химик, протянув ему прибор. — Интересно посмотреть, что там вышло. Цепная реакция так и не началась?

— Её и не предполагалось, — недовольно сощурился на него Гедимин. — Там два грамма ирренция! Какие ещё цепные реакции⁈

…В новой лаборатории был только Айрон — и тот, закончив осмотр оборудования, сидел в углу и играл на новом смарте во что-то пёстрое и пищащее. Увидев на пороге «старших» сарматов, он отключил звук и вопросительно посмотрел на Гедимина. «Сиди,» — жестом ответил тот: помощь лаборанта ему сейчас была не нужна.

«Зелёная мишень» стояла в свободном углу, на максимальном расстоянии от тяжеловодного каскада и плутониевой установки. Ничего сложного в ней не было — обычный омикрон-излучатель, направленный на рилкаровый диск с заключёнными внутри двумя граммами окиси