– Нальете?

Ему налили половину стакана самогона. Медленно, с удовольствием, тот вытянул, выдохнул воздух, затем быстрым движением выхватил из миски соленый груздь и кинул его в рот. Прожевал, сел за стол и начал говорить:

– Легавые допросили Таиску Мордину, которая швеей там работает. Она все слышала из-за занавески. Энтот, – мужичок ткнул в мою сторону пальцем, – пришел с брюками…

Все, что он рассказал, не только подтвердило мои слова, но и дополнило их кое-какими подробностями. Оказалось, что я только ранил Сержа, потому что оба жигана сумели добраться до двери в тот момент, когда ко входу подлетела бричка, и выскочивший из нее извозчик сначала помог своим подельникам забраться, а затем птицей влетел на облучок и погнал лошадей. Милиция и солдатский патруль прибыли на место происшествия спустя пару минут, как те уехали, а еще через двадцать минут на место происшествия прибыла дежурная бригада. Начались расспросы.

– Народ сейчас перепуганный, как только раздались выстрелы, порскнул в разные стороны. Им не до того было, чтобы кого-то рассматривать. Так что тех человечков, которые там были, легавым вовек не сыскать. Мне так и шепнули, что у чертовой роты об том, что произошло, никакого понятия нет. Теперь легаши ищут портниху, которая сбежала. Это все.

Урки переглянулись, потом снова уставились на меня.

– Старовер, ты подробнее скажи: как те падлы выглядят? – спросил меня фиксатый вор.

Как мог, подробно, я описал жиганов.

– Все? – спросил я.

– Все, Старовер. У нас к тебе ничего нет. Обидно только, что не пристрелил этих сук рваных.

– Черный, деваху отпускаем?

– Пусть идет, только хвост за ней пустите. Так, на всякий случай, – подтвердил его слова Черный.

Выйдя из комнаты, я подошел к стойке и спросил Фому насчет пошивочной мастерской. Он мне подсказал, где найти небольшую мастерскую, которая, как оказалось, была расположена совсем недалеко от трактира.

– Мастерицу зовут Варвара Сергеевна. Душевный человек.

– Благодарствую.

Это был опять полуподвал. Спустившись по шести ступенькам, толкнул дверь, но только шагнул за порог, как раздался строгий женский голос:

– Я не работаю! Зайдите завтра!

Я бы так и сделал, если бы не увидел девушку из ателье. Она тихонько плакала, одновременно что-то рассказывая, сидя рядом с полной и пожилой женщиной. Женщина нахмурилась при виде меня, а девушка тихонько сказала:

– Ой. Это он.

– Да что это такое! – притворно возмутился я. – Куда ни придешь, везде знакомые лица, а со штанами никто помочь не хочет.

Женщина посмотрела на девушку, но та не высказала никаких возражений против моей особы, потом на меня и, немного поколебавшись, все же решила меня пригласить:

– Заходите. Только дверь на защелку закройте, а то опять кто-нибудь придет.

Хозяйка мастерской действительно оказалась очень душевной и весьма общительной женщиной. Первым делом она вытащила из меня подробности событий, которые ей до этого рассказала Настя.

Только теперь мне удалось толком рассмотреть девушку. Это была «тургеневская» девушка моих лет, стройная, с приятным лицом, чистая и открытая.

Варвара Сергеевна сразу поинтересовалась моим социальным статусом, а также насчет моего оружия. Я поклялся, что в жизни никого не убил, а насчет своего пистолета сказал, что выполняю обязанности кладовщика и ночного сторожа, поэтому мне начальство выдало оружие для служебной надобности. Врал много, сочно и красиво. Теперь в ход пошел папа-инженер и мама – воспитанница института благородных девиц.

Мне верили, сочувствовали и переживали. Настя перестала вздрагивать и при каждом шорохе бросать боязливые взгляды на дверь, а между делом мне починили пиджак и наконец разобрались с моими штанами. Я за ширмой переоделся, затем сложил сапоги и галифе в матерчатую сумку, которую мне дала хозяйка мастерской, при этом взяв с меня клятву обязательно ее вернуть.

Постепенно девушка оттаяла и разговорилась, так мне стало известно, что Сергей Мерцалов и Анастасия Зарецкая были обручены, потом началась Гражданская война, он воевал у Колчака, вернулся, потом снова пропал, причем надолго. Теперь опять вернулся. Вот только кое-что изменилось в их отношениях. Дело в том, что около года тому назад у них останавливался старый друг отца и рассказал, что года два назад видел Мерцалова, о котором говорили, что тот был одним из палачей в контрразведке, а спустя пару месяцев родители девушки погибли при странных обстоятельствах. После их смерти она переехала на новое место, нашла себе работу по душе, да и прошлое постепенно стало забываться, пока Серж снова не возник из небытия.

Мне это было неинтересно, поэтому я постарался свернуть разговор, расплатился за работу и уже был готов попрощаться, как на меня уставились две пары глаз с каким-то немым вопросом. Чтобы не выходить из образа хорошего человека, пришлось поинтересоваться, что у них за проблемы. Оказалось, что Настя боится возвращаться на работу и в комнату, которую сейчас снимала. Подвела итог ее лепету Варвара Сергеевна:

– Егор, вы не проводите Настю к ее знакомым? Мы вам будем весьма признательны. Одна она идти боится, а из меня, сами видите, какая защитница.

– Провожу, куда только пожелаете.

Повесив на плечо сумку, я вышел со своей спутницей на улицу. Пару раз осторожно оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.

Стоило нам выйти на улицу, как девушка напряглась, стала крутить головой по сторонам и постоянно оглядываться. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы увлечь ее разговором. Постепенно она втянулась в беседу, даже пару раз бледно улыбнулась на мои шутки, и когда мы пришли к концу путешествия, ее лицо уже не выглядело, словно мраморная маска.

Трехэтажный красного кирпича дом оказался расположен в неплохом месте, совсем недалеко от центра. На первом этаже были парикмахерская Жана Одульяна, кондитерская-кофейня и школа изящных искусств.

– Мы пришли, – с легкой улыбкой сообщила мне Настя. – Я здесь раньше работала.

При этом она пальчиком указала на вывеску «ШКОЛА ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ. ЭТИКЕТ. ТАНЦЫ. ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК».

«Французский язык. Школа. Наталья Алексеевна и Александра Михайловна. „Декабристки“. Блин, да это не город, а большая деревня».

– Преподавали французский язык?

– Всего понемногу. Мы устраивали сценки для слушателей. Была партнершей для танцев. Ну и французский тоже.

– И много слушателей? – с усмешкой спросил я.

– Не смейтесь. Есть два класса. Для взрослых и для детей. Взрослые ходят по-разному. Когда десять человек, а когда и двадцать приходит. У них все от работы зависит, так как в основном это советские служащие и партийные работники. Зато дети ходят постоянно, как в школу.

– Я понял. Куда теперь вас проводить?

– Здесь на третьем этаже сдаются комнаты. Одно время я снимала тут комнату