Оказавшись на помосте, прикрытая только верёвкой на шее и собственными волосами, Налунга вдруг заметила множество восторженных мужских взглядов, направленных на неё. Это было новое, доселе неиспытанное ею ощущение. Гордо выпрямившись, девушка стояла так, словно была не клейменой рабыней, а королевой, принимавшей парад своих войск.

Откинув плечи назад, она вскинула голову, чуть согнув одну ногу в колене и положив руку на бедро. Взгляд девушки был устремлён куда-то вдаль, и создавалось впечатление, что всё происходящее её не касалось. Заметив интерес покупателей, купец, нынешний хозяин Налунги, заломил за девушку непомерную цену, но это не остановило покупателей.

Перекрикивая друг друга, купцы всё повышали и повышали сумму, пока она не достигла невиданной цифры. Две сотни золотых за едва обученную рабыню – это было слишком. Едва веря в свою удачу, купец поспешил согласиться и, передав поводок Налунги покупателю, трясущимися руками схватил протянутый кошелёк. Быстро распустив завязки, он заглянул внутрь и, убедившись, что там действительно золото, радостно рассмеялся.

Купивший Налунгу мужчина с удовольствием огля дел своё новое приобретение и, взяв девушку за подбородок, с интересом спросил:

– Сколько тебе лет, красавица?

– Двадцать один, – тихо ответила девушка, опуская глаза.

– Прекрасно, ты станешь настоящим украшением моего цветника, – рассмеялся мужчина.

– Цветника? – не поняла Налунга.

– Ты всё поймёшь, когда увидишь своими глазами, – ответил хозяин и, развернувшись, решительно зашагал в сторону порта.

Налунга вынуждена была просто бежать за ним, чтобы завязанная на шее верёвка не удавила её. Передав девушку помощнику, мужчина вернулся обратно на рынок. Слуга привёл её на корабль и, сняв верёвку, запер в трюме. Купеческая барка с широким полукруглым днищем была самым вместительным кораблём, которые купцы использовали для перевозки товаров.

Трюм, в котором оказалась бывшая королева, был разделён на несколько отдельных клетушек, в одной из которых уже сидело несколько молодых девушек. То, что её посадили отдельно, удивило Налунгу, но теперь, после получения клейма, ей уже нечего было терять. Усевшись на сырые доски пола, девушка обхватила колени руками и, уставившись в стену невидящим взглядом, задумалась.

* * *

Через четыре дня после столь памятной пьянки драккар викингов вышел из порта Константинополя и, пропустив перед собой три гружёные барки, медленно двинулся следом за ними. Весь остальной путь для Вадима сложился в бесконечную череду смен на гребной банке, когда он вместе с остальными воинами налегал на вёсла, выводя корабль по реке против течения.

Используя уже наработанную тактику, экипаж разделился пополам, сменяя друг друга каждые два колокола. От постоянной работы длинным веслом на ладонях Вадима появились такие мозоли, что он мог без особого вреда брать в руку раскалённые угли из походной жаровни. Но простая, сытная еда и здоровый воздух превратили его из просто сильного человека в настоящего богатыря.

Благодаря высокому росту и постоянной работе он стал похож на всех окружавших его воинов. Отросшие до лопаток волосы Вадим завязывал в конский хвост тонким сыромятным шнурком, а бороду регулярно подравнивал кинжалом. Даже внимательно наблюдавший за ним кормчий однажды, не удержавшись, одобрительно проворчал:

– И не скажешь, что это тот самый голозадый найдёныш, которого мы в тундре подобрали.

Рассмеявшись в ответ, Вадим хлопнул его по плечу так, что кормчего основательно качнуло и, усевшись на свою банку, привычным жестом вставил весло в уключину. Дни сменялись один за другим, практически не отличаясь друг от друга. На ночь они подходили к берегу и, распределив вахту, добросовестно охраняли купеческие корабли.

Сам купец то и дело порывался устроить небольшой пикничок на очередной стоянке, но, к его удивлению, северяне очень ответственно отнеслись к своей работе, отказываясь участвовать в застолье. В первый раз, услышав отказ, Ширваз попытался сначала возмутиться, а потом принялся выяснять, чем он так сильно обидел доблестных воинов, но, услышав ответ, не постеснялся извиниться даже при собственных слугах.

Услышав, о чём именно он подумал, Вадим с улыбкой покачал головой и, вздохнув, ответил:

– Не нужно придумывать того, чего нет, почтенный Ширваз. Вы ничем не обидели нас. Но сейчас мы должны сделать всё, чтобы вы и ваши товары дошли до Новгорода. Именно для этого вы нас и наняли. И именно поэтому мы должны быть трезвыми и готовыми к бою. Поверьте, мы все с огромным удовольствием примем ваше предложение, когда доберёмся до места. А пока вам придётся проводить время в одиночестве. У каждого из нас есть своё дело и своё место в строю.

– Давно я не слышал столь достойного ответа, – растерянно ответил Ширваз, огладив бороду. – Все охранники, которых я нанимал до этого, готовы были бросить любое дело, как только слышали звук льющегося вина.

– Этим и отличаются воины от караванных сторожей, – рассмеялся Свейн, поигрывая секирой.

Капитан нёс службу наравне со своими воинами. В этом отношении Вадиму распределение ролей между простыми воинами и ярлами очень нравилось. Если ты стал командиром этих людей, значит, должен быть не один над всеми, а первым среди равных. Такое отношение к службе не мешало бы насадить и среди высшего командного состава советской армии, думал он, вспоминая пузатых генералов, посылавших его на очередное задание.

Однажды Вадим поймал себя на мысли, что воспоминания о его прошлой жизни постепенно начинают блёкнуть, словно стираясь. Всполошившись, он принялся регулярно освежать в памяти все имевшиеся знания. Как выяснилось, знал он не так уж и мало. Но самое главное, что многое из его познаний можно было использовать и в этом мире. Главное – правильно приложить их.

Больше всего Вадима радовало, что северяне спокойно отнеслись к его познаниям, не пытаясь объявить колдуном или магом. Книгочей. Вот то определение, которое они ему дали, и попросту начали использовать его знания себе на пользу. Вспомнив, с каким интересом Свейн наблюдал за установкой арбалета на палубе и как кривился Юрген, когда плотники принялись крепить его, Вадим улыбнулся и неожиданно понял, что его уже несколько раз окликнули.

– Извини, задумался, – отозвался он на окрик капитана, не переставая орудовать веслом. – Чего ты хотел?

– Я хотел, чтобы ты оставил весло и посмотрел вон туда, – беззлобно огрызнулся Свейн.

Втянув весло, Вадим быстро поднялся и, пройдя на нос, всмотрелся в излучину реки. Что это за река, он так и не вспомнил и, если быть честным, не сильно старался. Как говорится, не до таких мелочей. Заметив тоненькую струйку дыма, вьющуюся над утёсом, за которым скрывался поворот, Вадим быстро развернулся и, подскочив к арбалету, принялся молча натягивать тетиву.

– Что