Шрифт:
Закладка:
* * *
Всю следующую неделю я впахивал как проклятый. Полторы пушки в день — это вам не фунт изюма скушать! Впрочем, ел я тоже неплохо: утром меня кормила завтраком хозяйка дома, где мы остановились; обед приносил унтер Сидоров; а вот ужинал я исключительно в офицерском собрании.
По совету Серафима я “проставился” — выставил господам военным шампанского за мой счёт. И сразу как-то проще стало общаться, меня перестали сторониться, здоровались и звали сыграть на бильярде.
Забавно — лучше всех в армии ко мне относились солдаты с артиллерийской батареи. То ли из-за того, что я “вошёл” к ним в артель, то ли прониклись уважением, видя, как я корячусь над пушками. Но факт есть факт: орудия они прикатывали без лишнего напоминания, носили мне квас и чистили моего коня.
Мурзилка и вовсе стал героем батареи. Он передушил всех крыс в казарме, а в ответ солдаты кормили его от пуза, вычёсывали и чуть ли не на руках носили. Котяра стал ещё больше, шерсть лоснилась, а с морды не сходило царственное выражение.
С последней пушкой я закончил к обеду шестого дня. Вытер руки ветошью, проверил отзвук Печати и позвал унтера.
— Сидоров!
— Здесь, вашбродь!
— Откатывайте орудие на место. Последнее?
— Так точно, вашбродь! Вы все уже сделали.
— Отлично. Тогда тебе будет два задания.
Орк вытянулся во фрунт.
— Во-первых, доложи Ивану Герасимовичу, что я закончил и завтра жду его на приёмку орудий.
— Сделаю, вашбродь!
— Во-вторых, дай руку, — я вытащил несколько рублей и высыпал унтеру в ладонь, — поставь солдатикам по чарке, заслужили.
Сидоров шмыгнул носом, глядя на деньги, и кивнул.
— Только смотри, не переусердствуйте. Чтобы порядок не нарушали и не шатались по городу.
— Да как можно, вашбродь. Мы службу знаем, наливать тоже научены. Не извольте сомневаться, никто даже не заметит.
— Вот и славно. Веди моего коня, на сегодня всё.
Скакуна мне привёл один из солдат, а вот Мурзилку принёс лично Сидоров, не доверив никому такую честь.
— Вашбродь, а вы завтра Ивану Герасимовичу пушки сдадите, и всё, уедете от нас?
— Не знаю, Сидоров, не знаю, как начальство прикажет.
Унтер вздохнул.
— Вы знайте, Константин Платонович, ежели что, мы всегда помочь готовы.
Я похлопал его по плечу.
— Война долгая, ещё встретимся.
Из расположения батареи я выезжал с лёгким сожалением. Хорошие солдаты, не спорю. Пожалуй, я бы послужил в этом подразделении, если бы не их начальник.
* * *
Утро началось с того, что Васька стал трясти меня за плечо.
— Вашбродь! Вашбродь! Константин Платонович!
— Что случилось? — я открыл глаза и недовольно глянул на денщика.
— Стреляют, вашбродь! Пушки!
— Ёшки-матрёшки! Воды мне, быстро!
Я умылся, оделся и рванул к выходу. Пруссаки? Не стали ждать, пока кончится распутица, и пришли воевать русскую армию? Как неудачно-то получилось! Куда смотрела разведка, хотел бы я знать? Раздолбаи, лентяи и бездари!
Васька, не дожидаясь приказа, привёл из конюшни лошадь, и я помчался на батарею, ставшую практически родной. Выстрелов должно хватить и на целый день боя, а вот прикрыть от магических атак, боюсь, что будет некому. Что-то я сомневаюсь, что майор обладает сильным Талантом, если он у него вообще есть. Сильные маги идут в кавалерию, в крайнем случае в пехоту, но не к деланному волшебству пушек.
Часовой на воротах увидел меня издалека, узнал и заранее поднял шлагбаум. На всех парах я ворвался в расположение батареи, так что пришлось поднимать коня на дыбы, чтобы затормозить.
Бух! — на земляной флеше выстрелило орудие. Я соскочил с седла и бросился по пандусу вверх. Ну сейчас вы у меня попляшете, кто бы там ни был!
Глава 34 — Пушки и разведка
Возле пушки суетилась орудийная прислуга, а чуть в стороне стоял майор Корсаков, сложив руки на груди.
— Доброго утра, Константин Платонович, — он кивнул мне и громко выкрикнул: — Следующее орудие! Заряжай! Наводка на цель в пятьсот аршин!
— И вам доброе, Иван Герасимович.
Я покрутил головой, оглядывая флешь, посмотрел в сторону моста и выдохнул. Нет, никакого неприятеля и в помине нет. Майор, похоже, решил проверить мою работу практическими стрельбами. А получше времени не нашёл? Обязательно начинать в такую рань?
В своём мнении я был не одинок. В расположение батареи влетел на коне пехотный полковник с гневным лицом.
— Герасимович, ты что творишь?! — заорал он. — Что за стрельба, я тебя спрашиваю? Совсем с ума сошёл от безделья!
Корсаков обернулся и помахал рукой полковнику.
— Приказ Фермора, Петрович. Учебные стрельбы по требованию штаба корпуса.
Полковник зло выругался, развернул коня и умчался обратно. Майор только хмыкнул и дал отмашку:
— Пли!
Орудие жахнуло. Майор, прищурившись, проследил полёт ядра и удовлетворённо кивнул.
— Вы не завтракали, Константин Платонович? Тогда составьте мне компанию, раз уж приехали в такую рань.
Мы спустились с флеши и пошли в каменный дом, где обитал майор. Там уже был накрыт стол, а денщик Корсакова как раз ставил в центре жареного поросёнка. На мой вкус, и остальная снедь была не утренняя — пироги, сало, паштеты и заливное.
— Присаживайтесь, Константин Платонович. — Майор заметил мой скептический взгляд и улыбнулся. — Старая привычка, знаете ли, плотно завтракать. Никогда не знаешь, как пройдёт день и когда будет следующий привал.
— Для желудка вредно, Иван Герасимович.
— Может быть, — он рассмеялся, — вот выйду в отставку, женюсь, поселюсь в своём имении, тогда и буду обедать полезно.
Майор, впрочем, не торопился набрасываться на еду. Он кинул на меня долгий взгляд и вздохнул:
— Я должен извиниться перед вами, Константин Платонович. Отстрел показал: орудия в лучшем состоянии, чем когда бы то ни было.
— Рановато вы проверять начали, могли бы и меня дождаться.
— Так и собирался, — майор хмыкнул, — но Фермор решил, что утренняя учебная тревога будет не лишней. Немного суеты для поднятия бдительности — как раз то, что нужно перед летней кампанией.
Он пожевал губами, подбирая слова, и продолжил:
— Константин Платонович, я действительно был к вам несправедлив. Увы,
