Шрифт:
Закладка:
Но всё было тщетно. Мужчины лишь отводили глаза.
Остаток дня, мелкая смуглянка провела в келье, выделенной им с сестрой.
* * *
День за днём, миновала ещё неделя.
Всё свободное время Триэлла ни на шаг не отходила от Макса. Что-то ему рассказывала, о чём-то расспрашивала. Парнишка вспомнил свою семью. Малышка своих толком не помнила, только бабку с дедом.
Накладывая еду в тарелки, девочка ставила своему избраннику самую большую порцию. А когда во время его караула пошёл дождь — она всех на уши поставила, чтобы немедленно несли на башню плащ!
Самих девушек в донжон так и не пустили. Даже чтобы те в последний раз посмотрели на родину, когда пролетали мимо.
На следующей твердыне — чумной, наёмники хотели нарубить дров. Но, увы, не сложилось.
На грохот пристани быстро отреагировали выжившие местные жители. Худые и бледные, они походили скорее на оживших скелетов из страшилок, чем на людей. Просьбы о еде и помощи были слишком настырными, так что отряду пришлось в спешке убраться. Не хватало ещё контакта с возможными переносчиками хвори!
Хриплые крики и мольбы ещё долго доносились из-за стен. И только растущая бездна сумела их заглушить.
Снова потянулось мучительное ожидание.
Без календаря и карты, никто не догадывался, сколько времени займёт перелёт.
Но юное сердечко Триэллы словно чувствовало неминуемое приближение разлуки. Во время совместных прогулок по двору, она то и дело норовила вложить свою ладошку в руку Макса. А по вечерам обязательно заглядывала в его келью, чтобы пожелать спокойной ночи.
Такое поведение малышки обеспокоило Кеншина. К тому же, ученик пребывал в опасном возрасте, в котором гормоны могли возобладать над разумом и совестью. Обычно, степняк старался не лезть с нравоучениями, но на одной из тренировок всё же провёл беседу на тему чести, достоинства и, вообще, законности. Парнишка же сказал, что и сам всё прекрасно понимает.
При этом, не преминул недовольно блеснуть глазами. Ух! Волчонок…
* * *
Пять дней спустя, в золотистом небе замаячил силуэт далёкого острова.
Отряд полным составом поднялся на донжон.
Потратив на наблюдение несколько минут, Джой заявил, что пристань будет ночью. В кои-то веки, всё шло по плану.
Девушек начали готовить к выселению. На всякий случай, скинулись кое-какими тряпками, запаковали немного еды. Макс тайком сунул Триэлле маленький кожаный кошель.
Затем взялись за Джоя.
— Так. А брови брить или нет? — Лайонел навис над ним с опасной бритвой.
— Задницу себе побрей.
— Дружище, ты не поверишь!
— Да тфу на тебя, Лай! Не трогай мои брови!
Как самый опытный в рукоделии, стёганку утягивал Кен.
— Ни фига не изменилось. — констатировал Батя, оценив небольшую смену имиджа великана.
Что правда — то правда. Был с коротким ёжиком, стал а ля Кеншин. Теперь будут на пару блестеть. А что до фигуры, так и вовсе, никто разницы не заметил.
* * *
Пристань случилась за полночь.
Как самые скрытные, сопровождать аферистов отправились только Кеншин с Максом.
Остальные проводили только до подъёмного моста. На случай удачи, девушки душевно попрощались и всех обняли.
Углубляясь в лес, Макс всё время оглядывался, в ожидании заветного звука. Но он так и не услышал сорока ударов цепи. Батя решил не поднимать мост, чтобы лишний раз не шуметь.
За то шумел Даджой. Он не церемонился с маскировкой от слова совсем. Разве что, выбирал где земля поровнее. Благодаря его острому зрению, группа не угодила ни в один овраг и ни разу не замочила ног в мелких прудах.
Через час деревья закончились. В дали, за появившимися полями, мерцали редкие огоньки. Даже ночью было видно, что это именно город, а не деревня.
Предчувствуя скорое прощание, Триэлла крепче сжала руку Макса.
До первых домов добрались также не скрываясь. А не обнаружив стражи или гуляющих горожан — только прибавили шагу. Кен старался оттеснять группу поближе к тёмным стенам и заборам и обходить светящиеся окна. По пути замечали, где есть вывески, чтобы утром не тратить время на поиски магазинов.
Храм предсказуемо обнаружился на центральной площади.
Пару минут понаблюдав за округой, Джой предупредил:
— Начинаем. Только слушайте внимательно, чтобы мне дважды орать не пришлось.
Триэлла поняла — это всё. Вот-вот и расстанется с избранником. Шмыгнула носом и протяжно пискнула, изо всех сил сдерживая плач. Макс прижал её к себе за плечи.
КТУЦ! КТУЦ!
Великан уже перешёл площадь и стучал в высокие двустворчатые двери.
Минута тишины.
КТУЦ! КТУЦ! КТУЦ!
Бездна! Так тарабанит, что пол города разбудит!
А ещё говорят, что двери храмов Света всегда открыты! Получается — врут.
Но стучать ещё раз не понадобилось. Послышался звонкий удар засова и одна из створок распахнулась.
В тусклом свете лампадки стоял худосочный престарелый мужчина. Он сначала попытался рассмотреть что-то перед собой, но быстро сообразил и воздел глаза вверх.
С секунду он молча таращился на великана. Но вот его лицо преобразилось: глаза расширились, рот открылся, а нижняя челюсть вообще затряслась…
— Я принёс Свет, старик! — сочным басом отгремела заранее условленная фраза.
В последний миг, прежде чем Кеншин подтолкнул девушек, Макс почувствовал на щеке поцелуй. Сквозь плач и сбивчивое горячее дыхание, он услышал тихий голосок Триэллы:
— Прощай...
Глава 23
Даджой, Кеншин и Макс вернулись уже во второй половине ночи. Об успехе авантюры докладывать особо не пришлось. Все и так всё поняли по отсутствию девушек.
Утро встречали за столом в холле.
Завтрак снова стал обычным, без шарма и особенного аромата. Вроде и грустно, но с другой стороны — воякам оно и не к чему. Быстро едой закинулись и дальше о делах думать.
Хотя, какие там у них дела? Бездельничают ведь по большей части.
— Кен, ну расскажи ещё раз! — с улыбкой просил Лайонел. — В голове не укладывается!
— Я принёс Свет, старик! — Кеншин как мог постарался спародировать голос великана, но получилось слишком далеко от оригинала. — Бедолагу аж трясти начало. Я думал, он прям на пороге на колени свалится! Жаль, что остальное внутри происходило. Джой, а ты и дальше с ним таким голосом говорил?
— Конечно. — гигант проглотил кусок и заговорил басом:
— Ваш славный град должен принять дар! Эти два дитя! Заботься о них! Дай им всё, что смож…
— Хорош кривляться! — перебил Батя. — Им дай, а
