– Не волнуйся, Вертлявые Бедра. У женщин это не так заметно – лишь бы не забыла, как стряпать. Эй! А ну-ка, перестань.

Я ослабила хватку:

– Неженка. Не так уж я и сильно.

– Я несколько не в форме. Капитан Лонг, насколько я понимаю, вы решили открыться – в ущерб своим же интересам – лишь для того, чтобы сказать мне, что меня не ранят и не убьют.

– Нет, капитан, совсем не поэтому.

– Тогда сознаюсь, что ничего не понимаю, – озадаченно произнес Брайни.

– Я открыл, что я говардовец из будущего, чтобы успокоить миссис Смит. Ее безумно тревожило то, что вы можете не вернуться. И я сказал ей, что уверен в вашем возвращении. Поскольку вы один из прямых моих предков, я изучил вашу биографию еще в Бундоке и знаю, о чем говорю.

– Ценю ваши побуждения. Морин – мое сокровище. Но меня это тоже успокаивает.

– Прошу прощения, капитан Смит, – я не говорил, что вас не ранят на этой войне.

– Что? Но вы только что так сказали. Мне так показалось.

– Нет, сэр. Я сказал, что вы вернетесь – и вы вернетесь. Но я не говорил, что вас не ранят. Архивы Бундока на этот счет хранят молчание. Вы можете лишиться руки. Или ноги. Или глаз. А может, и рук и ног – не знаю. Я уверен только в одном: вы останетесь в живых и сохраните в целости свои гениталии – потому что в архивах есть сведения, что у вас будет еще несколько детей – те, что появятся после войны, после вашего возвращения из Франции. Видите ли, капитан, в архивах Семей Говарда содержатся в основном генеалогические данные – с минимумом подробностей.

– Капитан Лонг…

– Зовите меня лучше «Бронсон», сэр. Здесь я старший сержант – мой корабль находится в далеком будущем и за много световых лет отсюда.

– Тогда и вы бросьте называть меня «капитан» ради всего святого. Я Брайан, а вы Лазарус.

– Лучше Тед. Ваши дети зовут меня «дядя Тед» или «сержант Тед». Имя Лазарус вызовет лишние расспросы.

– Теодор, – сказала я, – отец знает, что ты Лазарус, и Нэнси с Джонатаном знают. Будет знать и Кэрол, когда ты уложишь ее в постель. Ты разрешил мне рассказать все Нэнси, когда лег в постель с ней, а мои старшие дочки слишком близки друг другу, чтобы хранить такие тайны, – так мне кажется.

– Морин, я разрешил тебе рассказать обо мне кому угодно – все равно не поверят. И слишком долго объяснять каждому все сначала. Но почему ты полагаешь, что я собираюсь уложить Кэрол в постель? Я ничего на этот счет не говорил и не просил о такой привилегии.

Я повернула голову направо:

– Ты слышишь этого человека, Брайан? Понимаешь теперь, почему мне больше года не удавалось его изловить? Он ничуть не возражал против того, чтобы трахнуть Нэнси…

– Меня это не удивляет – я тоже не возражал бы, – облизнулся мой муж. – Нэнси – нечто особенное, я всегда это знал.

– Старый ты козел, любимый. Не думаю, чтобы ты пропустил хоть одну юбку с тех пор, как тебе исполнилось девять…

– Восемь.

– Хвастун и врунишка. И Теодор не лучше. Дает мне понять, что готов исполнить мечту Кэрол, если я улажу это со штабом, то есть с тобой… я это делаю, потом говорю Кэрол, чтобы не отчаивалась: мама хлопочет, и все еще может быть хорошо. А теперь он делает вид, будто впервые об этом слышит.

– Я предвидел, Морин, что у Брайана будут возражения, – и они есть.

– Минутку, Лазарус. Я не возражаю. Кэрол – физически взрослая женщина и, как я сегодня узнал, уже не девственница. Оно и неудивительно: Кэрол на год старше, чем была ее мать, когда…

– Почти на два, – вставила я.

– Ты молчи – я дочку сватаю. Я просто оговорил несколько разумных правил, чтобы уберечь Кэрол. Ты ведь согласен, Лазарус, что они разумны?

– О, безусловно, капитан. Просто я отказываюсь подчиняться им. Это мое право, как ваше право – устанавливать их. Вы поставили мне условие, что я могу сойтись с вашей дочерью Кэрол только по вашим правилам. Решено – я ее не трону.

– Прекрасно, сэр!

– Джентльмены, джентльмены! – позволила я себе несколько повысить голос. – Вы оба прямо как Вудро. Что это за правила?

Теодор промолчал, а Брайан обиженно ответил:

– Во-первых, я просил его воспользоваться резинкой. С тобой или с Нэнси это было не обязательно – вы обе и так брюхатые. Он отказался. Тогда я…

– Ты удивлен, дорогой? Не ты ли говорил, что это все равно что мыть ноги, не снимая носков.

– Да, но Кэрол ребенок, и это ей пока совсем ни к чему. И уж тем более незаконный, пока она не рассмотрела варианты Говарда. Я знаю, Мо, Теодор – тоже говардовец, поэтому сказал: ладно, если Кэрол забеременеет от этакого прощания с солдатом, пусть он тогда пообещает, что после войны вернется, женится на Кэрол и возьмет ее с ребенком на… как называется твоя планета, капитан? Бундок?

– Бундок – это город, я живу в его пригороде. Планета называется Теллус-Терциус, Земля номер три.

– Почему же ты не соглашаешься, Теодор? – вздохнула я. – Ты говорил, что у тебя четыре жены и три со-мужа. Почему бы тебе не жениться и на нашей Кэрол? Она хорошо готовит и не так уж много ест. И у нее славный характер и любящее сердечко. – Я думала о том, с какой радостью сама отправилась бы в Бундок – и вышла за Тамару. Этого, конечно, не будет – у меня ведь тут Брайни и малыши, но помечтать и старухе можно.

– Я живу по своим правилам, – медленно сказал Теодор, – и у меня на то свои резоны. Если капитан Смит не доверяет моему отношению к людям…

– Не к «людям», капитан! А к шестнадцатилетней девочке по имени Кэрол, за которую я отвечаю.

– Это очевидно. Я повторяю – к людям, шестнадцатилетние они девочки или нет. Вы требуете от меня обещания – обещаний я не даю. Это все, и я жалею, что мы подняли этот вопрос. Я его не поднимал. Я здесь не для того, капитан, чтобы спать с вашими леди, – я приехал попрощаться и поблагодарить семью, которая дарила мне тепло и гостеприимство. Я не хотел смущать ваш покой. Простите, сэр.

– Тед, не будь ты таким упертым, черт тебя подери. Ты прямо как мой тесть, когда он сердится. Ничей покой ты не смущал. Ты принес большую радость моей жене, и я благодарю тебя за это. Я знаю, что она все подстроила: она давно говорит, что сделала бы с тобой, если бы застала одного. Речь только о Кэрол, у которой нет на тебя никаких прав. Если ты не хочешь ее на тех минимальных условиях, которые я поставил для ее же блага, пусть путается с мальчишками своего возраста, как ей и положено.

– Полностью согласен, сэр.

– Да брось ты к черту это «сэр»! Ты лежишь в постели с моей женой. И со мной.

– Нечего сказать – хорошо придумали.

– Мо, это единственное разумное решение.

– Мужчины! Всегда делают то, что считают «разумным», и всегда все портят своим упрямством. Брайни, как ты не поймешь, что Кэрол не нужны обещания? Ей хочется просто раздвинуть ноги, закрыть глаза и надеяться, что будет ребенок. Если ребенка не получится, она себе через месяц все глаза выплачет. А если получится – что ж, я доверяю Теодору, и Кэрол тоже.