– Я не хочу снова через это проходить, – произнес он, ежась при каждом вздохе. – Пожалуйста, не проси меня об этом.

Она кивнула, на глаза ее навернулись слезы. Затем же безо всяких промедлений она схватила меня за руку и потащила внутрь дома.

– Сомневаюсь, что он сможет встать сам, – возразила я, когда она повела меня вверх по лестнице. Если оставить его одного, он уйдет, и тогда мой план рухнет – или, во всяком случае, будет на время отложен. С другой стороны, ему все равно требовалось несколько минут, чтобы перевести дух, а это давало мне время придумать, как убедить его остаться.

Обычно к этому часу Магнус уже был на ногах и совершенно не помнил о событиях прошлой ночи. Но только мы поднялись по лестнице, как я поняла: что-то не так. Саба повела меня в конец коридора. К тому самому чулану, где находилась взаперти гиена. Я не стала ни о чем спрашивать. Ведь ответа все равно не перенесла бы. И без того было ясно, что Магнус все еще там. Что он никуда не уходил.

Как только я коснулась ручки, из-за двери донесся слабый голос Магнуса:

– Саба, уходи.

Она тут же отступила назад, по ее щекам вновь полились слезы. Я свирепо уставилась на дверь. И пообещала себе, что это последний раз, когда Сглаз командует ею.

– Саба, не могла бы ты на секунду отвернуться?

Она с сомнением посмотрела на меня, но все же последовала просьбе.

Я сняла с себя амулет и осторожно положила его на пол, подальше от дверного проема. Это будет единственный раз, когда мне придется встретиться взглядом с Магнусом. Пусть он будет сопротивляться, не важно – проснувшись позже, он даже не вспомнит об этом, и все пойдет по плану.

Собрав волю в кулак, я широко распахнула дверь. Дом впитал в себя всю кровь, не оставив и следа бойни… за исключением нескольких кусков на участке стены и пола в углу. Это были части человеческого бедра, плеча и запястья.

– Магнус? – Я вошла в чулан и опустилась перед ним на колени. Он дрожал, слегка постукивая зубами. Слава богу, на нем больше не было крови – дом забрал и ее тоже, и от кошмарной картины прошлой ночи осталось лишь невероятно печальное зрелище. – Это Андромеда. Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Я звал тебя, – проговорил он. – Но ты ушла.

– З-знаю. – Я не понимала, что добавить, как оправдаться, поэтому произнесла лишь: – Больше я так не поступлю.

– Почему ты не убила меня, когда я тебя просил?

– Не говори глупостей. – Сглотнув, я наклонилась к нему и коснулась его лица. – Магнус, пожалуйста, посмотри на меня.

Его взгляд метнулся к моим глазам. Он осознавал, что сделал. Пристыженный и напуганный, но все еще полный надежды, несмотря ни на что.

Я откинула влажные от пота волосы с его лба, поцеловала милое испуганное лицо.

– Ты позволишь Сабе отнести тебя? Я помогу уложить тебя в постель.

Магнус не стал возражать, поэтому я сходила за своим амулетом, снова надела его и спрятала под кофтой, как будто все это время он находился там. Но когда вернулась, стало ясно: Саба наблюдала за мной и теперь поджимала губы, словно пытаясь сдержать слезы. Я быстро покачала головой, она кивнула в ответ. А через мгновение подбежала ко мне и притянула в свои объятия. От удара о твердое тело у меня перехватило дыхание. Она прижалась ко мне головой, и я наконец обняла ее в ответ, обхватив руками за талию.

Вдруг она резко отстранилась, потом заключила мое лицо в холодные ладони и прижалась губами к моему лбу. Повинуясь импульсу, я расплылась в улыбке. Сейчас было не время для радости, но я ничего не могла с собой поделать. Саба была моим другом, а еще, наверное… наверное, подобное чувство испытываешь, когда у тебя есть мама.

Отпустив меня, Саба вошла в чулан, набросила покрывало на плечи Магнуса, а потом без труда подняла его с пола. Я направилась в его комнату, но внезапно остановилась в дверях. В его постели спала Келела. Полностью укрытая одеялом, лишь забинтованная рука ее покоилась на подушке. Девушка тихонько посапывала во сне. Да простит меня Бог, но во всем этом хаосе я совсем позабыла о ней после того, как она упала с лестницы. Зато сейчас, будучи в здравом уме, испытала облегчение. Она поправится. С ней все будет в порядке.

А вот кто меня по-настоящему беспокоил, так это Магнус.

– Давай не будем ее будить, – шепотом обратилась я к Сабе. – К тому же в моей комнате теплее.

Саба согрела воды, и мы вместе искупали Магнуса в теплой ванне. Затем она, уложив его в постель, вернулась в чулан, чтобы… сделать все необходимое. Возможно, передвинуть мебель или перестелить ковры, чтобы скрыть убийство. От этой мысли на языке появился неприятный привкус, поэтому я полностью сосредоточилась на одевании Магнуса. Временами он мне помогал: поднимал в нужный момент ногу или руку, но в основном опускал голову на мое плечо… Единственным звуком был его тихий плач.

«Скажи что-нибудь, Анди. Что угодно». Лишь бы как-то утешить его, дать ему знать, что все будет хорошо. Вместо этого я позволила ему плакать на своем плече и дарила любовь тем единственным способом, который давался мне лучше всего, – заботой о людях, испытывающих боль. Я развила в себе этот особый тип любви, потому что только так имела возможность любить Джембера. А мне для собственного выживания было необходимо кого-то любить.

Только когда я уложила Магнуса в свою постель, мне пришло на ум, что все это время меня ничуть не беспокоила его нагота. Я даже не помнила, как он при этом выглядел. Наверное, это благодаря привычке всю жизнь ухаживать за Джембером. Когда люди нуждаются в тебе, для стыда не остается места.

Кстати говоря, о Джембере… Боже мой, нет. Мытье Магнуса заняло больше времени, чем я ожидала. Я очень надеялась, что Джембер сумел благополучно подняться. Но больше всего – что он не уехал. Я не слышала топота копыт, хотя его мог заглушить звук льющейся воды.

Я бросилась вниз по лестнице, но внезапно остановилась посередине.

Джембер сидел на пороге, привалившись к дверному косяку: наполовину на уличной жаре, наполовину в ледяном холоде замка. Он снял протез, и теперь тот лежал на полу рядом с ним. Сделав глубокий вдох, я как можно небрежнее прошла оставшиеся ступени.

– Ты все еще здесь? – спросила я, приблизившись к нему. Тон моего голоса не выдал моей радости. – Ты же ясно дал понять, что не хочешь иметь ничего общего с этим местом.

– На меня упала лошадь. – Он кивнул на колено: мягкую, покрытую синяками и болезненную на вид кожу обдавал морозный воздух. – Прежде чем пристегивать протез, нужно притупить боль.

Я взглянула на свои пальцы – те, что порезала во время стычки с Сабой. Что бы она ни положила под повязку в тот день, боли я не чувствовала, а шрамы уже побелели. Разумеется, они никуда не денутся… Но, думаю, я к этому привыкла.

– Здесь есть лекарства.

– Только не для моей ноги, – возразил он, прислонившись затылком к деревянной доске.