«Участок земли в четыре акра, три руда, два перча[10]…»

Ну, это уже посложнее, гм!

Я приступил к заданиям, а Такер тем временем сел за стол и углубился в «Филд», английский глянцевый журнал.

Вопросы не показались мне такими уж сложными, но когда, выйдя из класса, я сравнил свои ответы с ответами Уильяма Фостера, выяснилось, что они не совпадают, из чего я заключил, что большинство моих ответов – неверные.

Дома я сказал отцу, что провалил экзамен, а он ответил:

– Ну и ладно. Главное, ты попробовал.

За неделю до окончания школы по почте на мое имя пришел большой коричневый конверт. Его доставили отцу, и они с мамой и Мэри ждали меня в кухне, чтобы открыть его, когда я вернусь из школы.

Они собрались вокруг меня, я открыл конверт и вытащил сложенный листок бумаги.

«Уважаемый сэр, мы имеем удовольствие сообщить, что Вам назначена полная стипендия…»

– Мне дали стипендию! – изумленно воскликнул я, глядя на родителей, словно ища у них объяснения.

– Ну-ка дай сюда, – сказал отец и забрал у меня письмо. – Действительно, дали! – взволнованно воскликнул он, закончив читать. – На, прочти. – Он вручил его маме. – Ты можешь в это поверить? Там все написано. Ну надо же – стипендия! Кто бы мог подумать, он получил стипендию! Поверить не могу. – Он хлопнул меня по спине. – Молодец, сынок. Ты настоящий чемпион. – И снова маме: – А на что эта стипендия, напомни? Кем он станет?

– Бухгалтером, – сказала Мэри, которая читала письмо, заглядывая через мамино плечо. – Это важная персона. У бухгалтера собственный кабинет и все такое.

– А кто у нас тут бухгалтер? – спросил отец, стараясь представить себе, что это такое. – Счетовод в большом магазине в Балунге, а?

– Нет, – решительно заявила мама. – Конечно, нет. Он простой счетовод. Бухгалтер должен быть хорошо образованным человеком.

– Мистер Брайан – бухгалтер, – сказала Мэри. – Он секретарь на маслобойной фабрике. Говорят, он получает шесть фунтов в неделю.

– Вранье все это, – твердо сказал отец. – Даже управляющий столько не получает. Схожу-ка я к нему и узнаю, что такое на самом деле бухгалтер. Но, в любом случае, похоже, нашим бедам пришел конец. Если Алану станут платить шесть фунтов в неделю, ему море будет по колено.

Отец не тратил зря времени. Он оседлал коня и поехал на фабрику. Вернулся он вечером и принес еще и другую поразительную новость: Уильям Фостер провалил экзамен.

– Истинная правда! – воскликнул отец, не в силах сдержать волнения. – Я встретил миссис Фостер, и она рассказала мне – причем таким тоном, будто это прекрасные новости, ха! – что получила письмо, в котором говорилось, что Уильям на следующий год может снова держать экзамен. Видели бы вы ее лицо, когда я рассказал ей про Алана. Черт возьми! И с Брайаном я виделся, – продолжал он. – Твоя правда, Мэри, он и впрямь бухгалтер. И он сказал, что первоклассные бухгалтеры получают даже больше шести фунтов в неделю, хотя Бог его знает, может, он слегка и приврал. Во всяком случае, они ведут книги крупных компаний – нефтяных, например. Когда человек становится бухгалтером, перед его фамилией ставятся буквы его звания. Подождите, сейчас я вам покажу, я их записал… – Он пошарил в кармане и вытащил нужную бумажку. – Минуточку. Я записал, когда Брайан мне рассказывал. Вот: Л. И. Б. – лиценциат института бухгалтеров, уж не знаю, что это значит. Но Брайан говорит, что мало у кого есть это звание, и, по его мнению, очень важно получить право на эти буквы… – Он с одобрением посмотрел на меня. – Вот уж не думал, что доживу до того дня, когда к имени Алана будут приписывать буквы.

Повинуясь какому-то порыву, он поднял меня, уже почти взрослого парня, и крепко прижал к себе.

Той ночью он напился и вернулся поздно, оглашая дом радостными возгласами, когда мы уже были в постели. Я слышал, как мама с тревогой спросила его:

– Подрался с кем-нибудь?

– Да нет, – ответил отец. – Так, парочкой ударов обменялись, и все.

Всю следующую неделю они с мамой часто засиживались допоздна, разговаривали и что-то подсчитывали на бумаге, и я знал, что они обсуждают мое будущее.

– Мы с мамой решили, что нам всем стоит перебраться в Мельбурн, Алан, – однажды сообщил мне отец. – Конечно, на это понадобится время, но как только все получится, мы соберем пожитки и поедем. Твое будущее там, а не здесь. Я найду работу, не так уж это трудно. А ты можешь устроиться в какую-нибудь контору, пока учишься на бухгалтера. Да тебя везде возьмут, когда узнают, что тебе дали стипендию. В любом случае, здесь дела у меня идут неважно. А будет еще хуже – сам видишь, сколько теперь автомобилей повсюду. Я только сегодня видел уже штук восемь-девять. – Потом он спросил: – Что ты думаешь о том, чтобы уехать отсюда?

– Хорошо, – сказал я. – Я научусь писать книги, пока буду учиться на бухгалтера. Думаю, будет здорово.

– И я так думаю, – согласился отец.

Однако оставшись один, я попробовал представить свою будущую жизнь и вдруг почувствовал страшную тоску при мысли, что больше не увижу буша, который каким-то таинственным образом придавал мне сил. Я никогда не бывал в большом городе. Теперь он представлялся мне огромным, сложным механизмом, которым управляли целые толпы вооруженных гроссбухами Л.И.Б. с бледными, не тронутыми солнцем лицами. Эта картина огорчила меня, и я отправился на поиски Джо. Тот расставлял силки в буше за своим домом.

Когда я рассказал ему о нашем скором переезде в Мельбурн, он задумчиво посмотрел на силок, который держал в руке, и сказал:

– Повезло тебе, кто бы сомневался… Но ты вообще везучий. Помнишь, как ты одним силком поймал двух кроликов?

– Да, – ответил я – об этом случае я всегда вспоминал с удовольствием.

Мы уселись вместе на траву и стали обсуждать Мельбурн и трамваи, в которых ездят тысячи людей, и как я буду зарабатывать шесть фунтов в неделю.

– Самое лучшее, – рассуждал Джо, – что ты сможешь ходить в музеи сколько душе угодно. Говорят, там есть такие интересные штуки…

– Наверное, – сказал я. – Думаю, схожу. Но я хочу писать книги. В Мельбурне есть большая библиотека. Вот туда я точно буду ходить.

– Ты не сможешь больше ездить верхом, – сказал Джо. – Лошадь в Мельбурне быстро перепугается.

– Да, это самое обидное. – Мне опять стало тоскливо. – Но трамваи-то довезут куда хочешь.