Она не ждет, когда я скажу в ответ «пока». Впервые она первая завершает разговор. Раньше было наоборот. Раньше она все свои дела, встречи, звонки, разговоры с другими людьми отодвигала в сторону ради меня. Теперь я у нее не в приоритете. Пока я думаю, как нам остаться друг с другом, что нужно сделать для этого, Оля уже пытается жить без меня, наполняя свою жизнь событиями, людьми, делами, где меня уже нет. Оля идет дальше, в то время как я топчусь на месте. Я так вижу ее точеную фигуру впереди себя, вижу, как она становится все дальше и дальше, а у меня нет сил, последовать за ней. Разрыв между нами становится все больше и больше.

Потерянно возвращаюсь в офис. Проходя мимо приемной Клинского, замедляю шаг. Несколько секунд размышляю и толкаю дверь. Его секретарь удивленно на меня смотрит. Спрашиваю, занят ли Антон Викторович. Ему обо мне сообщают. Клинский дает добро на встречу. Зайдя в кабинет, он вопросительно на меня смотрит, отложив карандаш в сторону. Есть у него такая привычка все заметки писать карандашом. Забавно, но, кажется, непроизвольно от него перенял привычно работать с документами карандашом.

— Садись, - Антон Викторович кивает мне на диван, встает из-за своего рабочего стола. Стоя, берет трубку стационарного телефона, просит принести две чашки кофе.

— Я не на кофе к вам пришел, - нервничаю, поэтому кручу обручальное кольцо на пальце. Клинский садится напротив меня в кресло, устремляет спокойный, внимательный взгляд. Я будто на приеме у психоаналитика.

— Я знаю, но думаю, что разговор будет не из легких, а горло захочется чем-то смочить, - уголки его тонких губ слегка приподнимаются. – Я внимательно вас слушаю, Марк Александрович.

— Я не хочу развода, но понимаю, что он случится, - усмехаюсь, глядя на адвоката своей жены. – Вы же не проигрываете.

— Если ваша жена не отзовет заявление до того, как я его отнесу в суд, то все можно урегулировать. Если примирение внезапно наступит возле дверей в зал заседаний, я предпочту дело довести до конца, - улыбается, поворачивает голову на открывшуюся дверь. Секретарь приносит кофе, ставит чашки. Оставшись одни, Клинский перестает улыбаться.

— Я думаю, что цеплять за брак, который уже потерпел крушение, нет нужды. Помните, что разбитый кувшин можно склеить, но никогда его ничем не заполнишь, потому что содержимое будет постоянно вытекать. Никогда не понимал людей, пытающихся сохранить брак ради картинки. Все думают, какая замечательная пара, а эта пара, приходя домой, расходится по разным углам и видится только по необходимости. Именно такое вас и ждет с Ольгой Николаевной, если вы не разведетесь. Сейчас скажете, что ничего подобного, но это случится.

— И что вы предлагаете? – обреченно спрашиваю, понимая, что есть некая правда в словах Антона Викторовича. Он, наверное, стал психологом, раз успешный адвокат в разводах.

— Есть два варианта, - у меня екает сердце, Клинский берет чашку. – Первый – это развестись, устроить свою жизнь, стать лучшей версией себя сегодняшнего, и позже вновь встретиться с женой, попробовать начать сначала. Я видел такие варианты. Муж и жена развелись, пожили друг без друга пару лет, поняли, что вместе лучше, чем порознь, сошлись. При этом у каждого был свои успехи, которыми могли похвастаться. Второй вариант – развестись и жить своей жизнью, не огладываясь назад, не возвращаясь к прошлому и к людям в прошлом. Это трудно, больно, кажется, что невозможно. Однако, вы обязательно встретите других людей, которые заполнять пустоту после развода. И будет возле вас та самая, которая предназначена судьбой.

— Вы фаталист? – иронично спрашиваю, отпивая свой кофе. – Вы не кажетесь человеком, который верит в судьбу, знаки, предназначения.

— Но вы именно это хотели и услышать от меня, - слегка посмеиваясь, Антон Викторович склоняет голову набок. – В любом случае, взгляните на ваш брак на расстоянии, поймете, какой вариант будет для вас оптимальным.

Я задумываюсь. Медленно допиваю кофе, ставлю чашку на блюдце и встречаюсь с глазами Клинского. Он смотрит без какого-либо давления, терпеливо ожидания моего решения. Вздыхаю. Безумно сложно сделать решительный шаг, но лучше сделать его самому, чем кто-то будет заставлять.

— Я подпишу документ о разводе.

35 глава

Последний раз, пробежавшись по залу, застываю перед главной фотографией выставки. Улыбаюсь. Фото в стиле ню, но без грамма пошлости. Девушка сидит к зрителю спиной на высоком стуле, слегка повернув голову в бок. Волосы собраны в высокий пучок, открывая вид на тонкую изящную шею. Что-то есть в этой простоте завораживающее. Смотришь и не в состоянии отвести взгляд в сторону.

— Вы отлично потрудились, - возле меня замирает Даша. Она тоже смотрит на фотографию. – И центральное фото выбрано очень точно. И как вам, Ольга Николаевна, удается видеть все заблаговременно? Я бы не додумалась и до половины плана того, что вы сделали.

— Со временем у тебя все получится, - ободряюще улыбаюсь своей помощнице. Она качает головой.

— Вряд ли, тут либо ты умеешь сразу все видеть в масштабе, либо так и продолжишь видеть кусками, а целая картина так и не нарисуется.

— Большое строится из малого, - подмигиваю. – Я ухожу готовиться к вечеру. Надеюсь ничего критичного не произойдет за время моего отсутствия, но если что, звони.

— Не переживайте, все будет хорошо.

В комнате, что служит временным кабинетом, забираю свои вещи. Заглядываю в чаты в телефоне. Есть сообщения, которые требуют ответа здесь и сейчас, есть те, кто могут еще подождать. Увидев пропущенный звонок от Клинского и потом от него сообщение с просьбой зайти в офис, напрягаюсь. У меня даже мысли нет, почему он просит явиться, но принимаю решение не откладывать визит в долгий ящик. Вдруг Марк выкатил какую-нибудь претензию типа о домашнем насилии в ментальной сфере. Он же говорил, что рядом со мной чувствует себя подавленным, потухшим, потерянным.

Сейчас я готова все что угодно предположить. Тори, например, фыркает, что я так любезно по-братски делю недвижимость, счета, она считает, что Марк должен уйти с тем, с чем пришел ко мне. В этом мы с подругой разные. Она готова бороться за вилки-ложки, я хочу тихо разойтись с Марком, сохраняя внутри себя все