– Ты целый год нашептывал им что-то, пытался настроить их против меня, – прорычал Эйдин, – только ты неспособен на поступки, необходимые для захвата власти, ни здесь, ни в жизни, Уильям Грэйсон. – Он опустил инструмент, заглянув мне в глаза. – Ты не имеешь ни малейшего представления, что нужно, чтобы быть мной.

Парень ушел, а я встретился взглядом с Эмми, которая наблюдала за нами, замерев, и перестала помешивать содержимое сковороды.

Мне вспомнилось, как много лет назад она отреагировала аналогично и тогда в кругу друзей я почувствовал что-то подобное.

Для меня в Блэкчерче ничего не изменилось.

Пока.

* * *

На улице гремел гром, дождь молотил по окнам, а я сердито пялился на Эмми, в то время как мы все сидели за столом в столовой и уплетали сэндвичи. Ее присутствие все усложняло.

Я убью Майкла, когда вернусь домой. Пропитаю его гребаный шикарный костюм кровью за то, что он отправил ее сюда.

– Как ты узнал, что я архитектор? – внезапно спросила Эмми.

Я резко перевел взгляд на Эйдина.

Он уставился на нее с растерянным видом.

– Подарок, – напомнила она.

Какой подарок?

– Я… не знал, – ответил Хадир. – Здесь нечем заняться. Подумал, тебе придется по душе рисование.

Он подарил ей чертежные карандаши? Где он их взял?

На парне был дорогой черный костюм и черная рубашка. Мы тоже приоделись и побрились по его настоянию.

Должен признать, красивая одежда помогла мне вновь почувствовать себя человеком, но я не оценил эту прелюдию к воплощению его плана. Мика, Рори и Тэйлор наслаждались бурбоном, которым поделился Эйдин, поглощая сэндвичи и опрокидывая рюмку за рюмкой.

Эмери зачерпнула немного супа, приготовленного ею в дополнение к закускам, и неспешно потягивала из ложки, а я пытался воздержаться и от еды, и от алкоголя.

При виде бутылки спиртного мой язык превратился в наждачную бумагу. Мне хотелось, чтобы напиток обжег горло. Я не употреблял наркотики почти два года, однако не пил всего год, и сопротивляться тяге было все еще непросто.

Уверен, Хадир об этом знал. Искусить меня было частью его плана.

Предложенный стакан я отодвинул к Мике.

– На какой работе ты специализируешься? – спросил Эйдин. – Дома? Небоскребы?

– Реставрация, – пробормотала Эмми. – Церкви, отели, городские здания… – Затем она посмотрела на меня. – Беседки.

Она была в курсе, что я сделал с ее беседкой. Давая ей понять, что мне это известно, выдавил легкую ухмылку.

Возможно, Эмери этого не заслужила, но…

Ладно, да, отчасти заслужила после того, как разбила мое гребаное сердце. Я хотел чем-нибудь ей насолить.

К черту. В ту ночь я был пьян и зол.

– Что ж, ты попала по адресу, – сказал Хадир.

С полуулыбкой девушка оглядела комнату.

– Как думаешь, они не станут возражать, если я немного приведу дом в порядок?

– Сама знаешь.

Она засмеялась. Готов поклясться, на ее щеках проступил румянец.

Эмми продолжала есть бульон, а я склонил голову набок, изучая ее.

Она покраснела. Почему?

– Итак, Уилл когда-нибудь рассказывал тебе о Ночи Дьявола? Мы празднуем ее в Тандер-Бэйе. Она совсем скоро, кстати.

Она посмотрела на меня, откинулась на спинку стула и оттянула воротник футболки, словно ей было жарко.

Я напрягся. С ней что-то не так.

– На самом деле, я слышала, один из его лучших друзей женится в этот вечер, – сообщила Эмери ему, но на самом деле мне.

Майкл и Рика? Не знал, но и ей незачем это знать. Я скрыл удивление.

– Он не часто говорит о доме, – ответил Эйдин.

Потому что те, кто знает, что ты любишь, знают и твои слабости, а я не доверял Хадиру. Я здесь для того, чтобы накопить силу. А не создать новых врагов для моей семьи.

Эмми продолжила:

– Это своего рода ежегодный фестиваль, но в основном он сводится к тому, что местные богатые дети греются в лучах своей привилегированности.

Он рассмеялся.

– Да, знаю таких. Они слишком глупы, чтобы поднять планку выше, потому что им никогда не бросали вызов.

Ее глаза сияли, кожа слегка блестела. Что происходит?

– Ночь Дьявола отмечают накануне Хеллоуина, – пояснила девушка, демонстрируя обширные познания в том, о чем почти ничего знала, – и по традиции принято устраивать проделки.

– Ты принимала участие в празднике? – спросил Эйдин.

– Один раз. – Она встретилась со мной взглядом.

Один раз? Когда?

– Разве он не рассказал тебе, Уилл? – обратилась Эмери ко мне.

Я прищурился. Кто? И что рассказал? Она участвовала в праздновании Ночи Дьявола? С кем и когда?

Однако я сидел с таким видом, будто точно знал, что она имела в виду, ведь расспрашивать не собирался, мать твою.

Эмми подалась вперед, положив локти на стол.

– Ты знал, что я закопала под беседкой, когда сжег ее? Или оно все еще там, под землей?

Я сжал кулаки.

– Есть столько дерьма, о котором ты понятия не имеешь. Такой бестолковый. То, что ты не меняешься, отчасти утешает.

Достигнув предела и утратив контроль, я вскочил со стула, смел на пол тарелки и закричал:

– Ты не имеешь права расхаживать по этому дому и трепать языком так, словно пережила хотя бы половину из всего пережитого мной!

Она пристально смотрела на меня своими пронзительными глазами.

– Это твоя жизнь, и я тут ни при чем, – произнесла Эмми твердым, но тихим голосом. – Наркотики, алкоголь, еще больше наркотиков и алкоголя, вперемешку со сколькими женщинами за прошедшие годы? – Девушка обвела взглядом собравшихся, остановившись на Мике. – Я знаю твою историю. – Затем она посмотрела на Тэйлора. – И я могу только предположить, что ты подвержен всем возможным порокам, судя по твоим мерзким взглядам и повадкам. Что случилось? Случайно едва не убил девушку, слишком долго продержав пластиковый пакет на ее голове во время секса? – Эмери покачала головой, оглядев всех нас. – Вы не монстры. Вы посмешище.

Никто не шелохнулся; ее слова повисли в воздухе, ведь все ждали реакции Эйдина. Ни один человек не смел разговаривать с ним подобным образом.

Но такова уж Эмери. Всегда торопится с суждениями, потому что ей легче всех оттолкнуть. Если она не поймет нас, ей не придется раскрывать нам свою душу.

Она пьяна?

Вдруг меня осенило. Покрасневшая кожа, пот… Найдя на столе миску с разлитым супом, поднял ее и принюхался. Запах бурбона был слабым, но явно присутствовал. Я перевел взгляд на Эйдина. Проблеск веселья в его глазах все объяснял. Он подлил ей алкоголь в еду.