— Хозяин! — воскликнула она, вскочив на ноги. — Вы не поранили руку о мой подбородок?

— Нет…

— Отлично! — оскалилась она и рванула на меня с голыми руками. — Я так счастлива, что помогаю вам стать сильнее!

Потом мы попробовали сойтись с ней один на один, и лишь Настя могла двигаться быстрее нее, а нам с Машей приходилось драться на грани.

У Герасимовой имелось одно слабое место, и, как это не иронично, но это ее «взрывоопасный» характер. Стоило Свете пару раз промахнуться, как она впадала в неистовство, и ее было легко поймать на ошибке.

Один-два удара, и Герасимова падала наземь.

— Хозяин, — стонала она, пытаясь подползти ко мне и обнять за ноги. — Вы довольны тем, как я сражалась⁈ Если нет, то я буду тренироваться втрое усердней!

В ее глазах мелькнула мольба.

— Да, ты молодец, — кивнул я, помогая резко повеселевшей Бомбочке встать на ноги.

Однако едва она выпрямилась, как сразу же шлепнулась на землю без сознания, но с широкой улыбкой на устах.

Кажется, мы перестарались.

— В бою с нексами проблем не будет, — сказала Гама, подхватывая девушку на руки. — Они уворачиваться не привыкли, как вы, хозяин.

Набегавшись мы вернулись в усадьбу, и я застал Зубра в кабинете. Хмурясь, он катал по столешнице знакомые шарики. Рядом стояла открытая шкатулка.

— Узнаешь? — спросил я дворецкого, снимая доспехи. Я еще вчера просил Гаму показать Василию шкатулку, и судя по всему на его лбу прибавилось морщин.

— К сожалению, — отозвался он, подняв на меня уставшие глаза. — Даже и спрашивать не буду, через что вам пришлось пройти, чтобы их добыть…

— Долгая история.

— … и что вы собрались с ними делать.

— Я еще не решил. Сначала мы хотели передать их Императору, но…

— И хорошо, что вы этого не сделали. Я бы попросил вас обождать с этим, — покачал головой дворецкий. — А лучше и вовсе уничтожить сферы все до одного.

— Почему⁈ — опешил я, и уронил нагрудник.

— Мы с вашим отцом тоже хотели пустить их в ход, — сказал Зубр, убирая шарики в шкатулку. — Однако Михаил Александрович засомневался в правдивости хранящейся здесь информации. Возможно, среди них есть и реальные воспоминания, и подделки.

Я молчал, ожидая объяснений. Зубр пожал плечами.

— Очень многое не стыковалось с фактами. А кое-кого из здесь присутствующих «душ», мы с Михаилом Александровичем знали лично. Их алиби было стопроцентным.

— Ты хочешь сказать, это могла быть провокация?

— Да, это обычные шпионские игры. Поднять реальные факты и влить туда немного лжи, чтобы, попади они на самый верх, любой бы сгоряча подумал о предательстве и бросился сдавать всех с потрохами, только бы доказать свою верность. А Император, как вы знаете, скор на расправу, учитывая сколько грязи он натерпелся в юности во время борьбы за трон. Если это реальная провокация, то Иоанн Васильевич начал бы чистить тех, кто на деле ему лоялен, ослабляя свой аппарат и командование армии.

— … и таким образом обезглавив свои войска…

Зубр ухмыльнулся.

— У всех есть слабости, и боязнь заговоров и предательств — слабое место монархов. Поэтому мы с вашим отцом решили убрать шарики до полной проверки. Не успели, увы. За нами пришел Молот.

— И черт с ними, Василий! Гама сказала, что там много застарелых данных, а тот мудак, который за ними охотился уже кормит червей.

— Лучше буду уничтожать их по мере проверки данных. Все же, кое-что может пойти впрок.

Я хотел было оставить его и идти в душ, но задержался.

— Кстати, насчет провокаций, Василий. Могу я задать тебе… провокационный вопрос?

Зубр удивленно изогнул бровь.

— Конечно.

— Когда ты уезжал во Владимир во время Омской Компании, ты встречался с Его Величеством, верно? — спросил я, стараясь осторожно подбирать слова. — И ты передавал ему запечатанное письмо от отца?

Зубр кивнул.

— Ты знал его содержание?

— Нет, — твердо ответил дворецкий. — Но я догадывался.

— Ты догадывался, что отец отдал Гаму на милость Императора?

Он секунду помолчал.

— Да… Этого я боялся больше всего, однако подобного стоило от него ожидать. С одной стороны Михаил Александрович пошел в Омск, чтобы стать героем или умереть. И одновременно раскрыл все карты перед Его Величеством. Наверное, думал, что в случае успеха он приобретет индульгенцию от всего на свете.

Его лицо посерело.

— И когда к нам прибыл Горн… — задумался я. — Ты подумал, что его прислал Иоанн?

— А что еще мне оставалось думать? Хорошо, что Император сжег письмо у меня на глазах. Но если он тогда бы просто убрал его в стол, то, скорее всего, я бы убил Горна на месте, а потом расправился с его подручными. Сам бы пошел в их подвалы, лишь бы завладеть оригиналом.

— Василий…

— Да, я готов погибнуть за род Скалозубовых! Ибо если бы письмо всплыло, то у Тайной Канцелярии на руках оказалось бы чистосердечное признание в сношениях Скалозубовых с Нексусом. А для Молота иного и не нужно, чтобы стереть нас в порошок. К счастью, Иоанн подчистил все следы. Хвала ему.

— И еще вопрос. Ты знаешь, кто такая Обливион?

Зубр привстал из-за стола и тяжело оперся о него руками.

— Нет. И не хочу.

Когда запасы Сфер Саблиных показали дно, мы вынуждены были покинуть усадьбу — как сообщали из ГАРМа, Нексус буквально плевался Прорывами по всему Подмосковью, а значит, там мы сможем еще немного подзарядиться и помочь нашим.

Уезжали мы в смешанных чувствах.