Шрифт:
Закладка:
Мне захотелось снова побывать в кабинке управления. Я прошла вперед, аккуратно обходя стекло и обломки, дернула дверь, но та не поддалась. Но ведь в прошлый раз она была открыта! В животе у меня образовался тугой узел, и я уже хотела бежать за Вороном, как дверь внезапно открылась. В первое мгновение я отшатнулась, но когда спустя минуту никто не выскочил на меня, осторожно заглянула внутрь. Никого. Все те же панорамные окна, все те же кнопки. Вот только на этот раз я уловила здесь легкий знакомый запах. Кристина, здесь пахло ее духами. Спрятаться в кабинке было негде, значит, она уже ушла. Но в разрушенном вагоне я не чувствовала ее запаха. Странно. Странно до холода в затылке. Я еще раз внимательно осмотрела всю кабину, прощупала стены, оглядела высокий потолок. Запах, запертая, а потом внезапно открывшаяся дверь – все говорило о том, что мне пора бежать к Ворону и делать это как можно быстрее. Но вместо этого я вернулась в вагон, закрыла дверь кабины, придвинула к ней одну из скамеек и подперла ручку какими-то деревянными палками. Так хотя бы никто не сможет застать меня врасплох. Надеюсь. Уходить я не собиралась. Если этот парень, Князь или кто он там, снова придет к нам ночью, это может закончиться не только кошмарами.
Я осмотрела вагон, выбрала себе уцелевшую скамейку и, с противным скрипом протащив ее в ближний к выходу угол, забралась на нее с ногами. Ну и что дальше? Из разбитых окон нещадно дуло, и я поняла, что промерзну за ночь насквозь. И почему я не догадалась захватить с собой спальник? Пришлось подняться и пойти рыться в старом тряпье. Брезгливость можно оставить в стороне, когда грозит переохлаждение. Старая разодранная одежда, что-то смутно похожее на одеяло, усыпанное хрустальными крошками, рассыпающиеся клочки бумаги, раздавленная старая ручка и даже карандаши. И огромное количество галечных камней, погребенных под мусором. Зачем кому-то пришло в голову притащить их сюда? Я подняла один и перевернула: на серой гладкой поверхности виднелась широкая белая полоса, уже изрядно подстертая временем. Я подняла другой камень. Тот же рисунок, только направление полосы другое.
Лишь на секунду заколебавшись, я принялась переворачивать камень один за другим и выкладывать их в центре вагона. Когда все они, по крайней мере, то, что мне удалось найти, лежали белыми рисунками кверху, я попыталась представить их как единый узор. Некоторые линии определенно можно было соединить между собой. С каким-то нездоровым энтузиазмом я бросилась собирать эту мозаику. Дело оказалось совсем нетрудным. Камни образовывали круги. Семь кругов, один в другом, как кольца внутри дерева, а в самом центре… лишь один камень был раскрашен иначе. Но что за рисунок он на себе нес – разобрать было невозможно. Краска практически стерлась. Возможно, что-то похожее на дерево. Как только я об этом подумала, в голове тут же всплыла песенка Джоанн: «…там древо многоликое, иссохшее растет…». От необъяснимого ужаса я выронила камень и раскидала остальные, ломая рисунок. Больше я ничего тут не буду трогать! И на что мне сдались эти камни?! Чем быстрее эта ночь пройдет, тем лучше!
Тук. Тук. Тук.
Я резко села. Снова этот звук! Я осмотрелась. Тот же вагон, в котором я уснула, вот только здесь не было ни вмятин на стенах, ни мусора. Он был чист, а через целые окна сияло солнце.
Тук. Тук. Тук.
Я перевела взгляд вперед. Около двери спиной ко мне стоял мальчик. Он раздраженно бил кулаком в дверь, но словно и не ждал ответа. Внезапно он замер и обернулся. Я была уверена, что мальчик смотрит прямо на меня. На вид ему можно было дать около десяти, и, несмотря на свой хмурый вид, он был довольно симпатичным. Его черные глаза долго изучали меня, а потом он спросил:
– Ты призрак?
«Ты призрак?». «Ты призрак?» – раздалось со всех сторон, и я испуганно заозиралась. Мальчишку, кажется, это не смутило, и он молча ждал моего ответа.
– Нет.
«Нет». «Нет». «Нет». Неужели эхо звучит только в моей голове?
– Значит, ты сон, – уверенно заявил мальчик.
«…сон». «…сон».
– Или ты мой.
«…мой». «…мой».
– Я тебя знаю?
– Нет, мы видимся впервые.
«…впервые». «…впервые».
Мальчик подошел чуть ближе и прищурил глаза. В его руке я вдруг заметила круглый серый камень.
– Это подарок, – проследив за моим взглядом, ответил мальчик, – от них.
– От них? – повторила я.
– Тех, кто держит меня здесь, – «…здесь, здесь…». – Бумага закончилась, и я могу рисовать только на этом.
– Как тебя зовут? Почему тебя заперли в этом вагоне?
Я вдруг осознала, что не слышу стука колес.
– Я не помню своего имени и не знаю, почему я здесь. И нет, поезд не едет. Пока что.
«…не едет», «…не едет».
– Где твои родители?
– Не знаю.
– Давно ты здесь?
– Не знаю.
– Тебя куда-то повезут?
– Не знаю.
Его голос звучал бесцветно, будто ему было совершенно все равно.
– Ладно, – не зная, как продолжать этот разговор, отозвалась я. – Мне жаль, что с тобой так поступили.
«…мне жаль», «…мне жаль».
Мальчик пожал плечами:
– Однажды я отсюда выберусь. Мне только не нравится ждать.
«…ждать», «…ждать».
То, каким тоном он это произнес, немного меня напугало.
– А ты… ты знаешь что-нибудь о Тьме?
Его глаза сверкнули:
– Я слышал, как они шептались об этом. О черной мгле, что поглощает океаны. Они сказали, что она может поглотить и меня, а здесь я в безопасности. Но я думаю, что они лгут, и не понимаю, почему я на самом деле здесь. Они много лгут. И не знают, что я знаю об этом. А Тьма… я ее не боюсь. Она не страшнее Света. – Его голос не дрогнул, но в глазах я все-таки заметила промелькнувший страх. Слава духам, хоть какие-то человеческие эмоции!
Его очертания вдруг поплыли:
– Ты уходишь. Жаль. У тебя любопытный взгляд, это забавно. А еще в тебе есть что-то странное, сначала я даже подумал, что ты и есть та Тьма, которая должна прийти за мной.
Я остолбенело посмотрела на мальчика, но вагон уже
