От машины отделились две человеческих фигурки и двинулись в нашу сторону. Первым прибывшим, вне всякого сомнения, был Виктор Друцкий, мой дядя и несостоявшийся убийца. Палач Клана Когтей. Стильные черные брюки, удобные ботинки, застегнутое на два ряда пуговиц полупальто с поднятым воротом. Тоже черное. Вязаная шапка с козырьком, уши прикрыты от ветра. Виктор Константинович не удостоил меня даже мимолетным взглядом. Демонстративно не поздоровался. Встал на некотором отдалении и начал с деланным интересом рассматривать параболическую антенну.

Я кивнул Сыроежкину.

Секунданты сошлись в центре небольшого пустыря, обменялись парой сухих фраз, после чего Виталик вернулся ко мне за пистолетами, а секундант Друцкого двинулся к машине. Мне этот тип сразу не понравился. Армейская выправка, взгляд исподлобья, экономные движения, атлетическое сложение. По ощущениям — стихийник в ранге Мастера. Раньше я этого мужика не видел. Значит, он не из подчиненных Кротова.

— Мириться не хочет, — коротко отрапортовал Виталик. — Оскорбление считает смертельным. Так что смело пали в голову и сердце.

— А куда он поперся?

— За раскладным столиком. Для пистолетов и патронов.

Логично. Я об этом не подумал.

Когда столик был установлен с подветренной стороны заброшенного одноэтажного здания на склоне холма, секунданты разложили однотипные контейнеры и коробки с патронами, зарядили все четыре ствола и бросили жребий. Мне выпало стреляться с оружием мастера Фэна.

Подходим к столику.

— Количество зарядов не ограничено, — озвучил второй секундант условия, признанные окончательными. — Бой ведется до смерти одного из противников или физической невозможности продолжать поединок. Стреляйтесь на сближение. Никаких барьеров. Список разрешенных техник вам известен. От услуг целителя оба дуэлянта отказались. Честно говоря, условия жестче, чем я предполагал изначально. В последний раз спрашиваю: готовы ли вы к примирению?

Виктор Друцкий не ответил.

Я отрицательно покачал головой.

— Напоминаю, что оружейные контейнеры снабжены контрольной артефакторикой, — вступил в разговор Виталик. — Это гарантия честности поединка. Любые техники, не входящие в официальный перечень, будут фиксироваться. Другие артефакты — тоже.

— Ты владеешь четырьмя стихиями, — впервые за всё время подготовки Виктор обратился ко мне напрямую, — и должен понимать, что ограничен воздухом.

Мои глаза сузились:

— Хочется верить, что вы не притащили на хвосте толпу шиноби, Виктор. Хватит болтать. Займемся делом.

На лице второго секунданта отразился шок. Никто не позволял себе так общаться с его другом в прежние времена.

— Расходитесь, — приказал Сыроежкин.

Мы с Виктором отошли в центр пустыря, повернулись спинами друг к другу и двинулись в противоположных направлениях, считая шаги. В мирах без магии такая дуэль выглядела бы абсурдом. Барьеры нужны для того, чтобы противники не имели возможности сблизиться на дистанцию, с которой невозможно промахнуться. Победителя определяет уровень подготовки — он должен хорошо стрелять и быстро перемещаться. В магической реальности на первый план выходят техники. Мастерство волшебника — путь к успеху. И на дуэльном Кодексе это не могло не отразиться.

На пятнадцатом шаге я резко развернулся, врубил «дополнительное ускорение» и метнулся вправо. Я был уверен, что если сделаю ставку на прямолинейное сокращение дистанции, то умру. И оказался прав. Грянул выстрел, а вслед за ним через поле устремилась мощнейшая волна «незримого удара». Я вывернулся из прыжка в трех метрах от противника и нажал на спуск, закачав в пулю целую прорву эфира. Добавил немного «ускорения», но снабдить заряд «пробиванием» банально не успел.

Пуля не причинила Друцкому ни малейшего вреда.

Ощущение такое, что невидимая рука изменила траекторию.

Боги, с трех метров промахнуться невозможно. А «уплотнение» — не тот щит, который способен сместить заряд. Это же не водяная техника. Пуля застревает в такой броне, словно муха, угодившая в кисель. Выглядит эффектно, но высокоранговые бойцы такие оболочки пробивают без труда.

Смотрим друг на друга.

Во взгляде оппонента — легкая насмешка.

Скотина, подключил таки шиноби. Я почти уверен, что здесь не обошлось без «мёрфологии». Можно подать протест и прекратить дуэль, но у меня тоже рыльце в пушку. А секундант, похоже, не заметил, что пуля зарядилась не взвесью. Главное — соблюсти регламент по техникам.

Виталик подает мне второй пистолет и забирает разряженный.

Секундант Друцкого делает то же самое.

Отходим на тридцать шагов. Пока я иду, с подчеркнутым безразличием глядя перед собой, меня окутывают энергетические и кинетические ауры. На развороте активирую «пресс», единственную из разршенных площадных способностей, и ухожу на «ускорении» влево. Так и есть — ублюдок чуть не достал меня высокоуровневой «плетью». Стреляю с тридцати шагов, максимально накачав пулю эфиром, отбрасываю пистолет и, не дожидаясь результата, сближаюсь с противником на «ускорении». В два прыжка. Звук ответного выстрела я пропустил — вероятно, пуля двигалась на сверхзвуке. Выныриваю в полуметре от оппонента и осыпаю его градом ударов. Двойки и тройки в корпус, голову, живот, кадык, солнечное сплетение. Все атаки — «незримые удары».

Друцкий отступил на «ускорении».

Передо мной вырос «земляной щит».

Раздался голос второго секунданта:

— Стоять!

— Протест? — удивился Сыроежкин.

Я перевел взгляд на представителя Виктора. Адепт земли. Мощный и, судя по всему, заинтересованный в сохранении жизни своего клиента. Теперь я не сомневался, что передо мной — наемник-бодигард. На астральном и ментальном планах вскипела борьба. Два корректировщика невиданной силы схлестнулись, перекраивая вероятности.

Это не дуэль.

Друцкий пришел на войну.

— Рукопашный бой не оговаривался, — сказал бодигард, продолжая отыгрывать свою роль. — Только пистолеты.

— Чушь, — хмыкнул Виталик. — Все техники, примененные моим подопечным, разрешены. Желаете отказаться от дуэли? Это вам…

Вместо ответа бодигард выхватил из подмышечной кобуры свой пистолет и выстрелил Сыроежкину в голову. Не знаю, чем он палил, но вдоль линии атаки протянулся инверсионный след.

Маски сброшены.

Я на долю секунды активировал «телезрение» и нарушил причинно-следственные связи в радиусе двадцати метров. Пуля, выпущенная бодигардом, перестала существовать до вылета из дула. В реальности инверсионный след пожрал сам себя, схлопнувшись в точку. Выпав в обычный режим, я сместился с линии огня. Вовремя, потому что Друцкий выхватил собственное оружие и открыл по мне огонь, накачивая пули воздухом. Оба противника пользовались пистолетами-пулеметами «Горюнов». Насколько мне известно, эти штуки применяются спецназом, клановцы не имеют прав на их хранение и использование.