– У тебя новый мотоцикл.

Он любовно погладил сиденье.

– Как раз старый. Ямаха-семёрка, нейкед. Подшаманю – и будет лучше нового. Посмотри, какой агрессивный японский стиль, моноблочная фара с прищуром? Он покладист при мягкой работе с ручкой газа, но стоит открыть дроссели на полную, байк тут же подрывается в стабильно-динамичный разгон. Главное и бесспорное преимущество семёрок – посадка в седле. Для таких длинных, как я, вообще находка.

Соня невольно усмехнулась. В мотоциклах она понимала не больше, чем в марсоходах, но то, как Марк воодушевленно о них рассказывал, заражало увлеченностью.

– Ты уже дома?

Марк не повернулся, смотрел куда-то в нутро мотоцикла, но Соня увидела, как приподнялись уголки губ.

– Ну, спроси уже, где я живу. Не интересно?

Соня села на диван, телефон поставила на подоконник и, включив чайник, потянулась за чашкой.

– Ты скрываешь это?

– Естественно. Если укажу адрес в профиле, по мою душу явятся маньячки. Я не хочу здесь видеть посторонних. Это мой дом, – Марк взял ключ, снова погрузился в металлические хитросплетения.

Соня опустила пакетик в кружку, взяла ее в руки, но не пила, ждала, когда чай немного остынет.

– Можешь не говорить, просто любопытно. На фотографиях за окном виднеются высокие деревья и даже горы.

– Это Железноводск, Соня.

Она вздрогнула, спряталась за кружку, чтобы Марк не увидел ее улыбку. Надо же, Железноводск! Эту мечту он осуществил.

– Снег, наверное, есть.

– Есть. Сейчас тут очень красиво, почти сказочно. Да тут всегда красиво.

– Твои родители все так же живут в Краснодаре?

Марк отложил ключ, закинул руки вверх и потянулся, нащупал на полу какую-то замасленную ветошь и принялся вытирать руки.

– Десять лет как в Туапсе. Сестра в Питере. Там училась, там и осталась. Вышла замуж и родила мне крестников, – он отбросил тряпку в сторону, взял телефон и, не отключая вызов, пошел куда-то вглубь гаража, – у меня тут кофеварка. Шумит, как реактивный двигатель, быстрее спрашивай, пока я ее не врубил.

Соня неожиданно выпалила:

– Ты один живёшь?

Прежде чем нажать, кнопку, Марк ответил:

– Не один. Со мной Люська, Лопух, Малик и Генри Купер.

Раздался рёв, действительно похожий на шум взлетающего самолета. Пока кофеварка выплевывала тонкие струйки кофе, Марк пристально рассматривал Соню и слегка улыбался. Она не знала, как вести себя под его препарирующим взглядом, куда прятать глаза. Лучше бы он снова копался в мотоцикле и время от времени поворачивался. Наконец кружка наполнилась, и кофеварка затихла. Марк сделал глоток и пояснил:

– Кошка, два кота и пес.

Соня задумчиво вздохнула.

– Зверинец твой.

– Ага, – он поставил телефон на полку и принялся копаться в ящике с инструментами, – еще вопросы будут? Так и вижу, как тебя терзает один, но ты его почему-то не озвучиваешь. Спрашивай уже. Практически на все отвечу.

Соня решительно выдохнула.

– Ты был женат?

– А ты еще не посмотрела в интернете?

– Нет, – честно призналась Соня.

Марк молчал, Соня смотрела на его сощуренные глаза и не знала, как реагировать. В голову тут же полезли разные версии. Неужели он гей? Не может быть! Всегда им был или понял потом? А может, перешел на «темную сторону» из-за неё?

Марк словно услышал ее мысли и рассмеялся.

– Довольно много слухов ходит о моей нетрадиционной сексуальной ориентации. Иначе как объяснить, что я до тридцати пяти не женился и не слишком отсвечиваю отношениями с женщинами?

Соня не нашлась с ответом, не на шутку растерялась. Наверное, так даже лучше. Они смогут продолжить общение без этой томительной неопределенности, ее перестанет грызть чувство вины. Но как же не хотелось, чтобы это было правдой!

Она снова спряталась за кружку с чаем, спросила, ожидая услышать утвердительный ответ.

– Значит, поэтому?

– Нет, – коротко ответил Марк.

– А почему тогда?

– Если я скажу, ты будешь держать дистанцию, если вообще не прекратишь со мной общаться. Почти уверен, что сбежишь.

Соня заволновалась, Марк увидел ее метания и горько усмехнулся.

– Сколько на лице эмоций. Даже странно, в юности ты умела носить маску, а сейчас нет. Но так мне нравится гораздо больше. Настоящая Соня, не Кайла.

Соня не позволила увести разговор в воспоминания.

– Так какова причина? Ты меня пугаешь. Ты сидел за кражу оборудования для детского сада, изнасиловал кошку? Пнул ребенка? Что?

Марк печально улыбнулся.

– Пообещай, что не сбежишь.

– Не могу. Я себе такое придумала, что готова убежать прямо сейчас. Хуже того, что бурлит в моем воображении, уже не будет. Избил инвалида? Спалил сервер Пентагона? Регулярно водишь пенопластом по стеклу? Воруешь донорскую кровь?

Марк отставил кофе в сторону, посмотрел прямо.

– Всё гораздо хуже, Соня. Я тебя любил. Долго любил. Не мог даже смотреть на других женщин. Хотел бы, но не мог.

Несколько секунд Соня смотрела на его неподвижное лицо и сама не моргала. В один момент ее словно припечатало плитой, раздавило, расплющило. Не разрывая сцепленных взглядов, она нажала кнопку разъединения и уронила на пол телефон.

Он её любил.

Это признание повисло в воздухе заиндевевшим дыханием, оборванной песней и предсмертным криком. Лучше бы она это не знала. Лучше бы он никогда этого не говорил, оставил смутной надеждой. Но только не это железобетонное знание – он ее любил. Она сама все испортила, годы вспять не обернуть.

Телефон просигналил одиночным звонком. Соня медленно потянулась к мобильнику, словно в трансе включила экран и прочитала сообщение.

«Всё-таки сбежала. Лучше бы я изнасиловал кошку, да?»

Соня не ответила. Выключила телефон и спрятала его в сумку.

Марк не звонил несколько дней, словно чувствовал, что ей нужно время, прислал одно сообщение и просто ждал.

«Догадывался, что ты так отреагируешь, только почему? Разве ты не знала этого еще тогда, в школе? Прошло сто лет, Соня. То, что было, уже неважно и давно забыто. Можешь не опасаться. Я не планирую разрушать твой брак и докучать тебе, чувства давно перегорели. Их просто нет. Но спасибо, что ты была в моей жизни. Было больно, но было и… не больно».

Соня перечитывала это сообщение каждый раз, как брала телефон. Порывалась ответить, очистить историю переписки или заблокировать Марка. В итоге ничего не сделала. Он прав, она отреагировала слишком бурно, и это выдало ее с головой. Значит, у нее не прошло и не перегорело.

Еще через два дня он прислал фотографию своего зверинца с пожеланием доброго утра. А ближе к вечеру прикрепил файл с песней. Продолжил их обычную переписку, словно ничего не произошло. Соня сдалась на следующий день. Ответила на