Наиболее невероятное в чудесах заключается в том, что они случаются.

Гилберт Честертон

– Мы не рано оставляем Женю? – Проф, поворачивая ключ в замке зажигания, заметно волновался.

Мотор «Жигулей» мерно заурчал, дворники смахнули со стекла выпавший ночью снег.

Волноваться было от чего. Замков, можно сказать, выставил коммандос из квартиры.

– Все. Дальше сам справлюсь.

– И «Любарум» не нужен? – уточнил Лямур. Хорошо, что люди не замечают, когда коты ехидно улыбаются. – У Женьки есть одна бутылочка, я мог бы принести. В клизме.

– Нет. И ей он больше не понадобится, – Павел продолжал упорствовать. Он стоял, сложив руки на груди, и терпеливо ждал, когда пересмешники соберут свой скарб. Мебель вывезли накануне, оставив по требованию Замкова лишь кровать. Он уже принес новый комплект белья, и ангелы весело перемигивались, понимая, зачем их бывший подопечный так старается.

– Не забудь испечь ей «Ухо слона», – напомнил Ассис, беря в одну руку переноску, в другую тяжелый баул.

– Тоже мне, Чингачгук! – хихикнул Лямур, за что получил укоризненный взгляд от Профа и двадцатиминутное состояние анабиоза.

Хорошо, что Павел так и не догадался, как пересмешники его провели.

Проведывая Ключеву, которая подвернула ногу, Проф шептал любовные заклинания над вкусностями, которые готовил для нее Замков, а Ассис гладил «болящую» по голове, вгоняя в сонное состояние.

Женя никогда не узнает, что эротические сны, в которые она погружалась сразу после пирожного «Чаровница» или восточного щербета, всего лишь ее фантазии о том, как должны закончиться встречи на королевском балу и в гареме. И даже драка халифа с Кирюсиком – лично ее реакция на появление босса во сне.

А Кирилл Петрович, приняв успокоительное средство в большой дозировке, действительно заработал себе аллергию. Никакого чуда, одна химия.

Получив подтверждение, Кирюсик отбросил всякие мысли о том странном сне, где видел Ключеву нагишом и схлопотал за излишнюю ретивость по физиономии. Теперь–то он точно знал, что из снов невозможно ничего вынести: ни майку, в драке порванную, ни синяк под глазом. Правда, зудело еще где–то в подкорках подозрение, что родинка на интересном месте Евгении имеется. Но до чего же боязно было в этом убедиться! Лучше от всякой мистики в стороне держаться. Да и кто позволит посмотреть на ту самую отметину на Женькиной заднице?

В то время как Женя смотрела свои чудесные сны, где она лежала на шкуре у камина или на широкой тахте халифа, Замков не спал. Он в полном одиночестве пек торты в кондитерском цехе при отеле «Старый город», чтобы собственными руками создать то чудо, которое покорит Евгению Ключеву.

***

– Одно дело, когда пара находится под контролем высших любовных сил, совсем другое, когда весь груз ответственности берет на себя человек, – продолжал волноваться Проф. Он не сразу справился с ремнем безопасности – никак не мог пристегнуться. – А вдруг Павел подведет?

Уезжать из города было боязно, ведь от того, как закончится (вернее, начнется) история любви Евгении Ключевой зависит и судьба пересмешников.

– А я верю, что Замков выполнит свое обещание, – Ассис улыбался, предвкушая новое приключение. Там, на небесах, так скучно! А тут придется поломать голову, как соединить в пару бывших одноклассников – Галку и Никиту. – Если мы поспорим, ты опять проиграешь.

– Ну как ты не понимаешь, что «отдать долг» и «любить» разные вещи! – Проф хлопнул по рулю. – Нельзя заставить себя влюбиться лишь из–за того, что ты пообещал!

– Проф, ну чего ты кипятишься как женщина? – Ассис вновь был красавцем–мужчиной с белокурыми локонами. Он с интересом смотрел, как яркий румянец покрывает лицо старшего пересмешника. У Деда Мороза – так однажды травника назвала Женя, даже нос покраснел, отчего глаза стали синими–синими.

«А Ассису доставляет удовольствие дразнить Профа!», – сделал очередное открытие стажер, зорко наблюдая за перепалкой пересмешников. Сам он находился на заднем сиденье «Жигулей» и вилял хвостом всякий раз, как стрелы колкости доставали то одного ангела, то другого.

– Лямур, а ты как думаешь? Справится Замков или нет? – Ассис, задавая вопрос, даже не повернул головы, что стажера определенно задело.

– Амур! Меня зовут Амур! – гавкнул он. – Пора бы запомнить собачью кличку. Я теперь немецкая овчарка, а не вислоухий шотландец!

– Какая разница? – безразлично заметил Ассис. – Что в том, что в другом случае, ты обходишься без штанов. Очень удобно вылизывать собственные яйца…

Пес заскрипел зубами, но утешил себя тем, что приготовил пересмешникам сюрприз. Не пройдет и трех дней, как он накапает «Любарум» в кофе Ассиса. Кто–кто, а стажер совсем не удивился, когда Проф принес из магазина банку «лучшего в мире кофе», отвалив за него значительную сумму командировочных.

«Ха! Да он неравнодушен к нашему красавчику!»

Подтверждение «нежных чувств» пришло в тот же вечер, когда Ассис должен был заночевать у заведующей лабораторией, чтобы стащить у нее ключи. Он был срочно отозван домой, потому как весьма кстати нашелся веский повод – вторжение на их территорию разгневанного Замкова.

Проф мог прекрасно провести переговоры тет–а–тет, но нет, он поспешил позвонить Ассису!

Лямур видел, как тихо радуется Проф, что сорвал ночь любви своему соратнику. А позже наблюдал и вовсе необычное явление, утвердившее стажера в мысли, что старший пересмешник запал на своего помощника. Он не только собственноручно сварил горький кофе в принесенной из магазина турке, но и втихаря отпил из чашки Ассиса, чтобы понять, чем так люб пересмешнику неэстетичный на вид черный напиток.