Хейзелл снова повесил камеру на плечо, и через десять минут они уже оказались в кабинете начальника станции.

– Рад с вами познакомиться, – сказал служащий. – Это дело – настоящая загадка. Я просто ума не приложу, как это случилось.

– Вам известно, что находится на той платформе?

– Это-то меня и тревожит, сэр. Там очень ценное имущество. На следующей неделе в Уинчестере намечена выставка картин, и на той платформе перевозили для нее некоторые полотна из Лимингтона. Они принадлежат сэру Гилберту Марреллу. Это, кажется, три большие картины, каждая из них в отдельной упаковке.

– Г-м… Звучит забавно. Вы уверены, что платформа находилась в составе?

– Симпсон, проводник поезда, сейчас здесь, и я за ним послал. Так что вы сами услышите его рассказ.

Вскоре в кабинете появился сопровождающий грузов. Хейзелл внимательно изучил его, но не заметил в бесхитростном лице проводника ничего подозрительного.

– Я знаю, что платформа была в составе, когда поезд покидал Дидкот, – сказал Симпсон в ответ на расспросы. – Я видел ее и на следующей станции, в Аптоне, где мы отцепили пару вагонов. Она была пятой или шестой от моей тормозной площадки. Я в этом совершенно уверен. Потом мы остановились в Комптоне, где прицепили платформу со скотом, но я там никуда не отлучался. А дальше до самого Ньюбури мы нигде не делали остановок, и уже в конце пути я обнаружил, что платформы в поезде нет. Я было подумал, что мы по ошибке оставили ее в Аптоне или Комптоне, но оттуда сообщили, что платформы там нет. Это все, что я знаю, сэр. Очень странно, правда?

– Невероятно! – воскликнул Хейзелл. – Наверняка вы ошиблись.

– Нет, сэр, я в этом уверен.

– А машинист поезда ничего не заметил?

– Нет, сэр.

– Но ведь это невозможно! – заметил Хейзелл. – Груженую платформу нельзя украсть незаметно. Сколько было времени, когда вы отправились из Дидкота?

– Около восьми часов, сэр.

– Ага, уже довольно темно. Вы ничего не заметили в пути?

– Ничего, сэр.

– Полагаю, вы все время находились на тормозной площадке?

– Да, сэр… Во время движения.

Тут раздался стук в дверь, и в кабинет вошел носильщик.

– Прибыл пассажирский из Дидкота, и машинист сообщил, что видел платформу с упаковочными ящиками на запасном пути в Черне.

– Будь я проклят! – воскликнул проводник. – Мы же проехали Черн без остановки. Там вообще не бывает остановок. Разве что во время военных учений.

– А где находится Черн? – спросил Хейзелл, который пока что не знал, что и думать.

– Между Аптоном и Комптоном. Там нет ничего, кроме площадки и боковой ветки рядом с территорией военного лагеря, – ответил начальник станции. – Ею пользуются только военные, да и то лишь в летнее время, когда солдаты находятся в лагере.

– Я бы хотел как можно скорее осмотреть то место, – сказал Хейзелл.

– Это пожалуйста, – ответил станционный начальник. – Сейчас как раз по этой ветке отправляется поезд. С вами поедет инспектор Хилл. Машинист получит указание сделать там остановку. А обратно вас заберет встречный поезд.

Меньше чем через час Хейзелл и инспектор Хилл сошли в Черне. В этом пустынном месте, расположенном в котловине среди холмов, даже дерева не встретишь, не то что людей. Только в полумиле оттуда виднелся одинокий домик пастуха.

Сама «станция» действительно состояла из единственной площадки, будки и боковой ветки, которая заканчивалась тупиком, где стояли деревянные буферные брусья, способные остановить любой вагон. Чтобы попасть на ответвление с основной колеи, надо было перевести находившуюся там стрелку.

И как раз там, в тупике, упираясь в брусья, стояла пропавшая платформа с тремя упаковочными ящиками и табличкой «Лимингтон – Уинчестер через Ньюбури». Так что сомневаться в этом не приходилось. Но вот как она могла попасть туда из середины проходившего без остановки состава, не мог представить даже изощренный мозг Торпа Хейзелла.

– Ладно, – сказал инспектор, когда они вдоволь налюбовались платформой. – Давайте лучше вернемся к стрелке. Пошли.

На этой примитивной станции не было даже сигнализации. Стрелки переводились с помощью двух рычагов, стоящих возле линии в специальной раме. Один рычаг освобождал, а другой передвигал стрелки.

– Что скажете о стрелках? – спросил Хейзелл, когда они подошли вплотную. – Наверно, они используются очень редко, а в основном бездействуют?

– Именно так, – ответил инспектор. – Между боковым и основным рельсами закреплен болтом деревянный клин… Ага! Как видите, его не трогали. Сами рычаги тоже под замком. Вот здесь в раме отверстие для ключа… Да, мистер Хейзелл, с таким загадочным случаем я еще не встречался.

Торп Хейзелл смотрел на стрелки в крайнем изумлении. Чтобы направить платформу в тупик, их надо было перевести, это он понимал. Но как?

Внезапно его лицо просветлело. Для того чтобы открутить гайку болта, который фиксировал деревянный клин, явно воспользовались смазкой. Потом его взгляд упал на ручку одного из двух рычагов, и у него вырвался еле слышный радостный возглас.

– Посмотрите, – как раз проговорил инспектор, – их невозможно перевести…

И он протянул руку к рычагу. К его изумлению Хейзелл схватил его за рукав и не позволил прикоснуться к ручке.

– Простите, – воскликнул Хейзелл, – и не обижайтесь. Если вы не возражаете, сначала я хочу сфотографировать эти рычаги.

Инспектор недоуменно проследил, как он устанавливает камеру на принесенную с собой треногу в нескольких дюймах от ручки одного из рычагов и тщательно делает два снимка.

– Не понимаю, сэр, для чего это, – проворчал инспектор.

Хейзелл не соизволил ответить. «Пускай сам подумает», – решил он про себя. А потом произнес вслух:

– Полагаю, инспектор, стрелки надо было разблокировать… Ведь ясно, что иначе платформа не могла бы попасть в тупик. Как это удалось, пока остается загадкой. Но если это сделал преступник-рецидивист, то думаю, мы сумеем его найти.

– Как? – удивленно спросил инспектор.

– Знаете, – прозвучал ответ, – пока я об этом умолчу. А теперь очень интересно проверить, целы картины или нет.

– Скоро узнаем, – проговорил инспектор. – Платформу мы заберем с собой.

И он сначала отсоединил болт гаечным ключом, а потом отпер рычаги.

– Гм… Они работают совершенно свободно, – заметил он, потянув один из них.

– Это понятно, – сказал Хейзелл. – Их