Эсфирь пожала плечом.

— Да ничего страшного. На тебя ещё один менталист нападёт, вот и узнаешь. Делов-то.

Моя физиономия скривилась сама по себе.

— Это что, предсказание на послезавтра?

— Нет, это логика на сегодня, балбес, — просто ответила Эсфирь. — Тебя не оставят в покое. Но теперь ты хотя бы точно знаешь, что тебе нужна кровь любого, кто на тебя нападёт.

Да, тут она была права.

Я откинулся на спинку кресла и спросил без особой надежды:

— А ты ничего не видела в своих пророчествах про существо по имени Волот?

— Нет, про такого ничего не видела, — твёрдо объявила Эсфирь и принялась внимательно осматривать комнату: — Ну и где он?

Я вскинул брови.

— Кто?

— Хомячок.

— Какой хомячок?..

Эсфирь закатила глаза.

— Не тормози, Алекс. Осколки будущего сказали мне, что сегодня в этом доме появится миленький и пушистенький питомец. А я так мечтала о хомячке. Ну и где он? Хочу видеть хомячка!

Внутренне я усмехнулся.

Даже если Абубакара сплющить, то вряд ли он сойдет за хомячка. Тем более милого и пушистенького. А если он ещё и рот откроет, то пиши пропало.

— Нет тут никакого хомячка, Эсфирь.

— Ну конечно, так я и поверила. Кто у нас пророк? Ой, это же я. — Эсфирь продолжила выискивать глазами хомячка.

Заглянула под кресло, на котором я сидел, потом — под шкаф, проверила за шторами.

Ну а я опять вспомнил про Ведьму и Волота. И про то, что произошло между мной и Виринеей на том паршивом диване. Ну и как мне теперь ей в глаза смотреть?..

— ГДЕ ХОМЯЧОК? — опять затребовала Эсфирь, топнув ногой.

— Не верещи, разбудишь тут всех! — тихо рыкнул я на неё. — Завтра куплю тебе хомячка. Сойдёт?

Она сощурилась.

— Нет, я хочу хомячка, который здесь! А он здесь, я знаю! Показывай, раз ты меня всё равно разбудил!

Мне было в общем-то всё равно, почему Эсфирь решила, что тут должен быть хомячок. У пророков всегда всё сложно, а у меня и без того голова была забита.

Я понимал, что когда-нибудь она бы всё равно узнала про Абубакара, но мне хотелось максимально оттянуть момент их знакомства. Нахватается же она от него словечек.

— Ладно, будет тебе хомячок, — сдался я наконец. — Но сначала отдай ту бусину, что я тебе оставил. Никому про неё не говорила?

— Я же не дурочка. — Эсфирь пожала плечом, сунула руку в карман халата и достала белую бусину-источник.

Только вставленную в зажим на цепочке. Потом положила мне на ладонь, как что-то неважное, и принялась ждать от меня хомячка. Каким бы потенциально великим пророком Эсфирь ни была, в первую очередь она оставалась ребёнком.

Я быстро надел цепочку с источником на шею, спрятал за воротником и со вздохом произнёс:

— Выходи, Абу. Можно.

Через пару секунд заминки сквозь дверцы шкафа высунулась морда Абубакара. Он растянул пасть в улыбке-оскале, причесал усы железными когтями и утробно пробасил:

— Я буду твоим хомячком, йопт.

Эсфирь замерла на месте, открыв рот.

— Познакомься, это Абубакар, — представил я ей своего крылатого кота. — Это мой фантом.

— Фанто-о-ом… — эхом повторила Эсфирь, стоя истуканом. Потом сглотнула и пробормотала: — Но хомячки же не говорят «йопт»…

Действительно.

Ей было всё равно, что это фантом и вообще не хомячок. Главное, чтобы он не говорил «йопт». Она даже не спросила, откуда у меня фантом, если я маг-гладиатор. Подобная магия была доступна только сидархам, хотя призывать разных существ могли и маги некоторых других Путей.

— Хомячки вообще не разговаривают, крошка. — Абубакар полностью выплыл из шкафа. — Поверь, повидал я хомячков.

Он так плотоядно усмехнулся, что судьба его знакомых хомячков сразу стала ясна.

— Какой ты миленький! — пискнула Эсфирь, наконец придя в себя, и кинулась обнимать Абубакара.

Конечно, этого у неё не получилось, так как кот не имел плоти. Руки девчонки прошли сквозь его тело, но она сделала вид, что всё же обняла его. И лицо у неё стало такое счастливое, что я удивился.

— Я отучу тебя говорить плохие слова… мы будем дружи-ить…

Абу покосился на меня, его глаза округлились от ужаса. И впервые фантом не нашёлся, что сказать.

Пока Эсфирь возилась с котом, ошалевшим от неожиданной цензуры, я размышлял ещё и над тем, что увидел Абу в лаборатории профессора Троекурова.

Эсфирь тем временем собралась уходить, но перед уходом строго сказала коту:

— Никаких «йопт», понял? Надо говорить «ура». Я буду проверять. За каждый «йопт» полагается подзатыльник!

— Ну вот и конец свободе слова, хозяин, — пробурчал Абубакар, покосившись на меня. — Репрессии, тирания, диктатура, пытки. Ну что сказать? Оргазм… ура.

— Оргазм? — не поняла Эсфирь. — Это что?

— Так, всё. Спокойной ночи. — Я подтолкнул её к двери. — И никому про Абу не говори.

Она остановилась и серьёзно на меня посмотрела.

— Знаешь, что странно, Алекс? Как бы я ни пыталась, у меня не вышло узнать, что ждёт тебя завтра в Академии. Ни одного осколка будущего. Они будто не видят, что там происходит. Всё закрыто. И это очень нехорошо…

Той же ночью, особняк на Белом Озере

Радислав был сегодня горд собой.

Впервые за долгое время отец не сказал ему, что его средний сын — идиот. Наконец-то у него имелся хороший план, как уничтожить Бринера. И плевать, что этот