— Ты играешь с огнем!

— Возможно. Но это карточка — единственная гарантия того, что мои друзья останутся в живых. Меня, как я понимаю, ты при любом раскладе убьешь?

— Хочешь выменять и свою жизнь? — злобно ухмыльнулся Борис.

— Нет, просто хочу быть полностью уверенным в том, что ты не обманешь, как только я отдам тебе эту карту.

Борис вопросительно глянул на меня.

— Вот как мы поступим, — сказал я, оглядывая армию противника. — Все твои солдаты и ты прямо сейчас бросаете оружие.

Борис удивленно вскинул брови. А потом рассмеялся.

— Ты что, шутишь⁈ — сквозь слезы пропищал он.

— Нет, — ответил я. — Говорю серьезно. Хочешь получить карту — пусть все сложат оружие. Это будет гарантией того, что ты и твои солдаты не постреляют моих друзей, когда карта окажется у тебя в руках. По крайней мере у моих спутников будет несколько секунд форы, чтобы убежать, прежде чем вы поднимите оружие.

— Ты сошел с ума? Ты предлагаешь мне сложить оружие?

— А чего ты боишься? Горстки людей, которых ты прижал к стене? Ты, у которого несколько сотен людей, испугался нас, уставших и вымотанных? Чувствуешь? В воздухе пахнет трусостью!

Борис злобно фыркнул. Сказал:

— Хорошо. Мы положим оружие. А ты сразу же отдашь мне карту. Договорились?

— Договорись, — кивнул я.

Борис повернулся к своих бойцам, кивнул:

— Сложить оружие!

На землю полетели автоматы и пистолеты.

— Все оружие! — добавил я.

Борис вновь недовольно фыркнул. Махнул рукой.

На землю полетели ножи и кастеты.

— Так то лучше, — кивнул я, осматривая толпу.

Теперь они без оружия. А значит у нас есть хоть небольшая, но фора.

Краем глаза я заметил, как рука Славии сжала катану чуть крепче.

«Спокойно, — подумал я. — Без лишних движений. Выдержка. Только выдержка»

Мне было знакомо это чувство, когда враг стоит напротив, он может убить тебя в один миг. Но тебе нужно стоять. Стоять во что бы то ни стало. Стоять вопреки страху. Стоять вопреки логике. Стоять, потому что ничего уже больше нет, кроме той воли, которая и заставляет тебя не отступить, когда, казалось бы, уже нет шансов. И вот когда эта воля выдерживает ветра испытаний, тогда и приходит победа.

— Теперь ты, — крикнул Борис. — Твой ход.

— Верно, — кивнул я, покрутив карту. — Свое слово я выполнил — Искариот вернул в этот мир. И сдержу слово, отдав тебе аркан. Лови!

Я метнул карту Борису. Рассекая с легким свистом, аркан полетел к противнику. Борис вытянул руку, намереваясь поймать самое желанное. В этот миг я видел, как безумно горят его глаза. Для него сейчас нет ничего, кроме этой карты. Весь мир для него остановился, потому что он ждал того момента очень долго. И вот этот миг настал. Почти настал…

За мгновение до того, как Борис поймал летящую к нему карту, я выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил.

Один патрон… всего лишь один патрон…

* * *

Все произошедшее дальше для меня идет словно кадры в замедленной съемке.

Пуля вырывается из ствола. Огненный заряд, неудержимый, смертельный.

Борис тянет руку к карте. Она — в десяти сантиметрах от него.

Пуля преодолевает половину пути.

Противник видит в моих руках оружие, но уже слишком поздно. Точка невозврата пройдена. Теперь все — судьба. И все отдано ей — и я, и Борис. И пуля, летящая к нему.

Инсектор продолжает ловить карту. Даже сейчас он не в силах отказаться от самого вожделенного — вернуть в этот мир своего хозяина. Но это уже вряд ли у него получится.

Карта оказывается в руках противника. Он ловит ее пальцами у самого своего лица. Бросок мой оказался точно выверенным. Именно так и нужно.

Пуля пробивает аркан насквозь, уничтожая его. А потом с чавкающим звуком врезается в гусеницу. Они — Искариот и Инкариот, — погибают мгновенно и одновременно.

* * *

Аркан, в который угодила пуля, разлетелся снопом ярких оранжевых искр. Магическая пуля уничтожила ловушку, а вместе с ней и того, кто был в ней заперт. Инсектор тоже умер. Гусеницу от свинцового снаряда разорвало на куски, склизкая зеленая тягучая жижа разлетелась в стороны. Борис вскрикнул и упал на землю. Его пуля не тронула. Он хоть и полный дурак, но убивать его сегодня я не был намерен.

Некоторое время — секунду, не большая, которая, впрочем, оказалась невероятно долгой, — все смотрели на осколки аркана, светившиеся кровавым светом и зеленые ошметки гусеницы. Глядели и мои спутники, и я, и солдаты, которых привел сюда инсектор.

Неизвестно, что было бы дальше — скорее всего, войска просто бы позорно бежали. Но среди них остались верные гусенице, не смотря даже на то, что она уже умерла.

И среди таких отчаянный идиотов оказался Валеев. Тот самый Валеев, с которым я совсем недавно был на дуэли. Ага, значит не смог смириться со своим поражением. А зря. Ведь мог остаться живым. А сейчас… едва ли он выйдет из этой мясорубки.

Но Валеев поставил на карту все. И теперь неумолимо и безумно летел вниз, словно телега, мчащая к обрыву.

— Убить их! — закричал он.

И толпа рванула на нас.

Первая атака была молниеносной. Черные воины, словно волна, обрушились на нас, свирепые крики резали воздух. Ими двигали инстинкты, которые и подвели их. Оружие! У них не было в руках оружия. Я заставил их самих бросить его на землю. И ожидаемо первая волна противника полегла тут же, рядом со своими автоматами и пистолетами.

Славия, Дарья, Агнета и Лисенок отразили атаку так ловко и жестко, что я даже не успел им помочь.

Остальные бойцы, поняв ошибку своих сослуживцев, принялись поднимать автоматы. И тут уже мы рванули вперед, понимая, что у нас есть только один шанс не дать им схватить оружие.

Мы принялись биться с неистовой яростью, защищая себя и свой дом. Мы стояли в одном кругу, сражаясь спина к спине, и каждый удар наш был пропитан отчаянием и ожесточением.

Ставки были высоки. Это понимал каждый из нас. И потому использовал максимальные свои возможности. В том числе и те, которых боялся сам.

Я глянул на Дарью и с удивлением обнаружил, что она начала свое преобразование. Нечто дикое пробуждалось сейчас в ней. Спящий в ней оборотень просыпался.

Треск костей услышал даже я. Дарья