любил мягкие и плавные движения Пат, когда она стояла у зеркала; какое это было чудесное зрелище… или бережно и осторожно, как стрелу, подносила к бровям карандаш. В такие минуты в ней было что-то от лани, и от гибкой пантеры, и даже от амазонки перед боем». Но для такого восторга надо иметь литературный талант. Ведь при всей трогательности описаний и Ремарка, и Битова убогость косметических потуг в сложных бытовых условиях очевидна.

В Европе после окончания Второй мировой войны обособление сугубо приватных мест для наведения «красоты» происходило быстрее, чем в СССР, и темпы строительства индивидуальных малогабаритных квартир играли здесь не последнюю роль. Появление «хрущевок» с выделенными спальнями приближало каноны советской повседневности к западной стилистике частной жизни. Женские практики ухода за собой явно вестернизировались. Одновременно в СССР увеличивалось производство парфюмерной продукции. Советские женщины получили возможность пахнуть по-иному. До конца 1950-х годов в стране чаще всего производились духи «парадного» характера. Изысканно выглядели и флаконы, и коробки. Наиболее яркий пример – известный советский парфюм «Каменный цветок». Духи разработали в 1958 году специалисты «Новой зари». В том же году советский аромат получил Гран-при на промышленной выставке в Брюсселе. Никита Хрущев в 1961 году подарил «Каменный цветок» Жаклин Кеннеди. Коробка духов по расцветке напоминала уральский малахит и внутри была покрыта золотой фольгой. Кроме того, по форме она напоминала знаменитые ювелирные яйца Фаберже. Довольно дорогой по меркам начала 1960-х годов парфюм источал шикарный, но довольно традиционный аромат, который многим казался старомодным. Действительно, «Каменный цветок» скорее соответствовал тяжеловесным канонам женственности «большого стиля». Женщина оттепели стремилась к мобильности и легкости. Нелепо «звучали» тяжелые роскошные ноты «Красной Москвы», «Красного мака», «Голубого ларца» и др. в транспорте, когда жительницы новых районов ехали на работу или возвращались домой. И можно предположить, что именно на туалетных столиках в маленьких спальнях «хрущевок» нашлось место флаконам новых парфюмов, изготовленных из синтетических масел. Производство таких духов росло. Только на ленинградской фабрике «Северное сияние» в 1958 году изготовили 850 тысяч, а в 1966 году – уже более 1 миллиона 300 тысяч подарочных коробок с духами. Популярностью пользовались новые ароматы «Весенний вальс», «Волшебница», «Голубые цветы», «Горный хрусталь», «Мечта», «Опера», «Ромео и Джульетта» и др. В начале 1960-х советские женщины уже познали прелесть импортной парфюмерии. Появились в свободной продаже недорогие и пикантно свежие польские духи «Быть может», «Болгарская роза» с довольно приторным запахом, навязчивый болгарский же «Сигнатюр». А в кондовом романе Всеволода Кочетова «Секретарь обкома» (1961) высмеивалась «пышная гражданка, опорожнившая на себя, должно быть, целую бутылку духов „Красная Москва“». Одновременно автор трогательно описывал восторг жены главного героя, партийного функционера Денисова, от флакона «французских духов в белой с золотом коробочке, которую симпатичная девушка в магазине ТЭЖЭ вытащила Василию Антоновичу из-под прилавка». Однако рядовым горожанкам, в том числе жительницам «хрущевок», с французской парфюмерией все же не везло. Прямое свидетельство тому – очередной анекдот времен оттепели, а точнее, 1962 года: «Женская жалоба: „В магазинах у нас французское мясо и русские духи. Хотелось бы наоборот!“» В общем, полная вестернизация практик употребления парфюмов все же не состоялась.

Крокодил. 1962. № 13. Рисунок Ю. Андреева

Декоративная косметика тоже, конечно, присутствовала в локусах спален хрущевских малометражек. В СССР в 1950-х – начале 1960-х годов довольно успешно производилась, например, тушь для окраски бровей и ресниц. В ее состав входили мыло, стеарин, пчелиный воск, церезин, масло вазелиновое, сажа, отдушка. Это совершенно натуральные ингредиенты. В советских магазинах можно было купить пудру, румяна, губную помаду, а главное – женщинам хотелось использовать все это в реальной жизни. Шагом к раскрепощению считала свой ярко накрашенный рот Галина Волчек, в годы оттепели студентка школы-студии МХАТ. Правда, в пока еще идеологизированной периодической печати критиковалось чрезмерное употребление декоративной косметики. В 1956 году журнал «Работница» позиционировал как отрицательный женский образ особы 40 лет с «густо накрашенными ресницами и вечно фиолетовыми губами». Для советских сатириков 1950–1960-х годов женщина, использующая слишком много туши и помады, – излюбленный предмет острот. Довольно забавно и сегодня выглядит героиня изошутки художника Юрия Андреева, размещенной в 13-м номере «Крокодила» за 1962 год. Рисунок назывался «Подготовилась к техосмотру…»: на фоне грязного и явно неисправного автомобиля молодая особа истово наводит «искусственную красоту» с помощью пудры и помады. Советские женские журналы пока еще довольно назойливо утверждали, что «применение так называемой декоративной косметики без всякой надобности лишает кожу естественной свежести». Кроме того, злоупотребление макияжем считалось западным поветрием. Старший художник отдела мод ГУМа писала в 1962 году на страницах журнала «Работница»: «Откуда пришла к нашей советской молодежи такая, с позволения сказать, „мода“ [делать макияж]? Вредное влияние оказывают на молодежь некоторые заграничные фильмы, появляющиеся на экранах наших кинотеатров, кричащие рекламы косметики в зарубежных журналах». Тем не менее подобные высказывания не были прямым следствием решений власти, которая по мере сил поддерживала производство косметических товаров. Правда, темпы развития индустрии «искусственной красоты» не отличались стремительностью. В «Краткой энциклопедии домашнего хозяйства» (1959) размещены три статьи о декоративной косметике: «Духи», «Пудра» и «Румяна». Во втором издании книги, вышедшем в 1966 году, можно прочесть тот же материал. Единственным произошедшим за семь лет изменением стала информация о «прессованной пудре». Вывод очевиден – в сфере «искусственной красоты» революционных изменений не наблюдалось. Конечно, в 1950–1960-х годах никто не мазал щеки свеклой и не пудрился мукой, но тушь для ресниц из мыла, свечки и пробки многие регулярно варили дома, и пространство отдельной квартиры этому способствовало.

Одновременно советские женщины успешно осваивали модные в западном мире прически. Они довольно легко сооружались в локусах отдельных спален около зеркал туалетных столиков, на плоскостях которых хватало места не только для расчесок и щеток, но и для баллончика или в крайнем случае пульверизатора с лаком для волос. «Западность» популярнейших в конце 1950-х – начале 1960-х годов «колдуньи» и «бабетты» очевидны. О них советские женщины узнали из французских фильмов: «Колдунья» (1956) и «Бабетта идет на войну» (1959). Обе киноленты показали в СССР через год после выпуска, в 1957 и 1960 годах соответственно. Все французское оказалось на пике моды именно в период строительства «хрущевок». И это символично. Ведь сами новые здания во многом напоминали жилье, возводимое и в Париже, и в Марселе, и в Бордо. Так что прически а-ля Марина Влади и Брижит Бардо – актрис, исполнивших главные роли в популярнейших в СССР на рубеже 1950–1960-х годов фильмах, – часть всеобщей «камюлизации» советской жизни (подробнее см. в части I, главе 1), и кино сыграло не последнюю роль в этом процессе.

И распущенные по