большинства мест в Государственной Думе.

Я встал с кресла и направился в ванную, чтобы быстро искупаться, лечь спать.

Глава 23

Юрьев день

Утро началось с будильника. Я открыл глаза, взял с прикроватного столика телефон и выключил звонок. И переборов желание поспать еще немного, с неохотой поднялся с кровати и побрел в ванную.

Холодная вода быстро привела меня в чувство, прогнав сонливость. Я наскоро собрался, оделся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Спустился в гостиную, где меня уже ждал дядя. На столе стоял чайник и тарелка со стопкой блинов. Пётр же увлеченно смотрел передачу.

— Ты сам испек блины? — удивился я и с подозрением уточнил. — И кухню не разгромил?

— Ну ты уж меня совсем за убогого не держи, — проворчал дядька. — Чтобы ты знал, я вполне способен готовить что-то более сложное, чем подсушенный хлеб в сухарнице. Я не безрукий. У меня колено больное, а не голова.

— Никогда не знал, что ты способен на такие изыски…

В этот момент из кухни вышла Любавушка и приветливо мне улыбнулась.

— Я пришла сегодня пораньше, Василий Михайлович. Заглянула с утра на рынок и закупила свежих огурчиков, чтобы засолить для Петра Феликсовича.

— Малосольные мне по вкусу, — хитро усмехнулся дядька, наслаждаясь моим удивленным видом. — И принеси-ка племянничку вишневого варенья. Уж больно оно вкусное.

— Хорошо, — женщина направилась на кухню.

— Так это вы приготовили завтрак? — уточнил я ей вслед.

— А кто же еще? — Удивилась кухарка. — За то вы мне деньги и платите.

— Значит, у тебя руки золотые? — усмехнулся я, глядя на дядьку.

— И язык подвешен, — не стал спорить он. — Но я и вправду смог бы испечь эти блины. Просто не хочу. А не то ты совсем на шею мне сядешь и ножки свесишь. Начнешь пользоваться моей добротой.

— Не вздумайте даже пытаться, — строго предупредила вернувшаяся в комнату кухарка. — Если испортите блинную сковородку, то я больше не стану на ней готовить.

Я намазал варенье на блинчик, сложил его треугольником и откусил кусочек. Зажмурился от удовольствия.

— Ты чего так рано проснулся? — уточнил Петр, чтобы сменить тему разговора.

— Понедельник, — вздохнул я. — Пора на работу.

Петр нахмурился:

— Я думал, ты решил уволиться из лекарни Дельвига. И собрался устроиться в этот фонд. Даже по поводу собеседования договорился.

— Когда? — поинтересовался я и сел за стол.

— В среду, — ответил дядя.

— Значит, сегодня отработаю смену и поговорю с Дельвигом. Он принял меня на практику, так что не хотелось бы с ним ссориться. Иначе он может такую характеристику написать, что меня не возьмут даже помощником острожного лекаря.

— И то верно, — согласился дядя. — Порядочный ты.

Я доел блинчик и удивленно уточнил:

— С чего такие выводы?

— Потому что мог бы решить вопрос с увольнением при помощи своего нового друга.

— Виктора? — уточнил я, и Пётр кивнул:

— Его самого. Но ты решил честно предупредить, что уходишь.

Я пожал плечами:

— Зачем залезать в долги к таким людям? Тем более, по пустяковым вопросам.

— Умен не по годам, — оценил дядя.

Я же допил чай, доел блинчики и встал из-за стола. Вынул из кармана телефон, и принялся искать номер службы такси.

— Пора учиться принимать правильные решения, — ответил я и нажал кнопку вызова.

* * *

Машина доставила меня к воротам лекарни за десять минут до начала рабочего дня.

— Прибыли барин, — обернувшись по мне, произнес водитель.

— Спасибо.

Я вынул из кармана бумажника купюру, добавив к ней чаевые, и передал извозчику. Открыл дверь и вышел из авто. Не торопясь, направился к воротам. Боковым зрением заметил вроде как ничем не примечательную белую машину без номеров, которая припарковалась у тротуара напротив корпуса. Всматриваться я не стал. За тонированными стеклами пассажиров все равно было не рассмотреть.

Чутье подсказывало мне, что стоит машина здесь по мою душу. Скорее всего для того, чтобы узнать мой график работы. Или проследить за моими передвижениями. Хотя, возможно, у меня просто начала развиваться паранойя. Я очень надеялся на второй вариант.

Открыл калитку, прошел на территорию. Мимо меня, торопясь на занятия, побежало несколько девушек-практиканток, на куртках которых красовались нашивки с родовыми гербами семей. Девушки обогнали меня, и я услышал, как они обменялись шепотками и бросили на меня косые взгляды. Я же вошел в холл, поздоровался с охранником, который пропустил меня через турникет, и направился к кабинету.

Нина уже сидела в приемной, глядя в монитор и быстро щелкая пальчиками по клавишам. Заметив меня, она отвлеклась от своего занятия, улыбнулась и произнесла:

— Доброе утро, Василий Михайлович.

— Разве утро понедельника может быть добрым? — уточнил я и снял с вешалки халат.

Девушка нахмурилась:

— Я думала, вы любите свою работу, — протянула она, как мне показалось, чуточку разочарованно.

— Целительство мне по душе, — ответил я, надевая свежий халат. — А вот вставать по утрам не особенно. Наверное я просто ленивый человек. Мне куда приятнее валяться в кровати, но приходится ехать сюда, точно зная, что мой наставник прибудет к обеду.

— Однажды вы станете таким же известным как он, — предположила девушка. — И также будете перекладывать свою работу на стажеров. В этом вся прелесть жизни дипломированного специалиста.

— Может так и есть, — не стал спорить я. — К слову о наставниках и стажерах. Мой руководитель не звонил? Не предупреждал, когда прибудет?

— Не звонил, — пожала плечами помощница, а потом