Десятого сентября 1526 года Сулейман разбил свой лагерь недалеко от венгерской столицы. Ему были торжественно поднесены ключи Офена; он милостиво принял их и приказал пощадить город.

На другой день Сулейман торжественно вступил в Офен во главе своей громадной армии и расположился в королевском замке.

Он занял флигель, в котором жил король Людовик, и с любопытством рассматривал незнакомую ему обстановку, статуи и роскошную библиотеку. Он приказал нагрузить всё это на корабли и отправить в Белград, откуда статуи и книги были перевезены впоследствии в Константинополь.

Однажды султану вздумалось осмотреть комнаты королевы; его сопровождали переводчик и старый управляющий замка. В тронном зале Сулейману бросился в глаза портрет красивого молодого человека в королевской мантии, и он спросил, кто это.

— Наш король Людовик II, — со слезами на глазах ответил старик-управляющий.

Сулейман долго рассматривал своего противника; затем, обернувшись, он увидел портрет величественной женщины, красота которой приковала его взоры.

— А это? — воскликнул он.

— Наша королева.

— Она ещё жива?

— Да, — ответил управляющий.

— Где она?

— В Прессбурге.

Султан облокотился на подоконник и не мог отвести взор от портрета. Затем он приказал отнести его к себе в спальню.

Там он лёг на диван и продолжал любоваться портретом. Вдруг лицо прекрасной королевы осветилось кроваво-красным заревом. Султан подбежал к окну. Весь город был в огне. Вне себя от гнева, он велел позвать своих аг.

— Ведь я приказал пощадить город.

— Это арнауты, повелитель, — ответили аги, — воры и разбойники, с которыми никто не может справиться.

— Посмотрим! — воскликнул султан. — Пусть подадут мне лошадь.

Несколько минут спустя Сулейман повёл своих янычар к пылающему городу, который, несмотря на строгое запрещение, был подожжён в двух местах.

Султан встретил своего великого визиря, который прилагал все усилия, чтобы потушить пламя.

— Где горит? — спросил Сулейман. — Кто поджёг?

— Вот они, — сказал визирь, указывая на семерых связанных арнаутов.

— Бросьте их в огонь! — спокойно приказал султан.

Его распоряжение немедленно было исполнено; затем султан велел своим солдатам тушить огонь, но все усилия оказались тщетными.

На следующее утро весь Офен, кроме замка и нескольких прилегающих к нему улиц, представлял собой груды обуглившихся развалин.

В Прессбурге, в королевском замке Мария, бледная и утомлённая, читала соболезнующее письмо, присланное ей великим реформатором Мартином Лютером. Эрзабет сидела около неё с работой; Иола листала книгу. Вошёл паж и доложил о прибытии посланного от султана. Мария приказала ввести его.

Посланный Сулеймана, хитрый армянин, осторожно вошёл в комнату и бросил недоверчивый взгляд на обеих женщин.

Королева удалила их.

— Венгерский сейм в Токае избрал королём Ивана Заполию, — начал армянин.

— Я знаю, — ответила Мария.

— Султан Сулейман... — продолжал он.

— Утвердил его, — перебила королева.

— Нет ещё, — ответил армянин, — повелитель правоверных видел тебя и...

— Это ложь! Где он мог меня видеть?

— На портрете, оставшемся в замке. Портрет висит теперь в спальне султана; ты понравилась ему, и он желает видеть тебя; ты можешь спокойно возвращаться в свою столицу. Султан не утвердил Заполию, а отдаст государство тебе и будет охранять тебя. Ты станешь жить в роскошном дворце. Он требует немедленного ответа.

— Скажи ему, — ответила Мария, — что Европа, несмотря на его победы, — не рынок рабов и что меня купить нельзя.

С этими словами Мария вышла из комнаты.

Сулейман молча принял ответ королевы и отправился в Пешт. Там он встретился с депутацией венгерских магнатов, скромно просивших его утвердить их выбор. Султан милостиво выслушал их и утвердил за Заполией престол Венгрии.

Через несколько дней он получил известие о восстании в азиатских провинциях и заговоре в Константинополе. Пробыв две недели в Офене, он отправился в обратный путь.

Турецкая армия, разрушая и уничтожая всё на своём пути, медленно двинулась к югу. Десятого октября 1526 года Сулейман покинул Венгрию, уводя с собой триста тысяч пленников.

XXXVI

Выборы короля

Между тем в Прессбурге вокруг вдовствующей королевы собралась лучшая часть венгерской нации; все храбрецы, уцелевшие после битвы при Могаче, поспешили к её двору.

Гавриил Перен спасся чудом, пробравшись через горы, и так неожиданно прибыл в Прессбург, что Иола от радости упала в обморок.

Однажды вечером, когда Эрзабет отправлялась в церковь, из тёмного коридора замка выступила какая-то фигура и заслонила ей дорогу.

— Цетрик! — воскликнула молодая девушка, бросаясь ему на шею.

На её крик выбежали королева и Иола. Мария ввела его в свою комнату; он был первым, кто мог рассказать ей все подробности смерти короля.

Сильно подействовало на королеву свидание с палатином Баторием; оба залились слезами и долго были не в состоянии вымолвить ни слова.

— Венгрия погибла, — наконец произнёс палатин, — и мы одни виноваты в её гибели.

— Неправда, — с чувством возразила королева, — мы боролись, трудились и страдали за эту страну. Я не считаю её погибшей.

— Она сама погубила себя, — мрачно продолжал палатин, — и теперь в довершение своего позора выбрала королём предателя и изменника.

— Разве сейм в Токае — вся страна? Разве кучка магнатов — всё венгерское дворянство? — воскликнула Мария. — Нет!

Баторий покачал седой головой и грустно проговорил:

— Венгрия не может больше существовать, конец нашей свободе!

— Конечно, Баторий, — ответила Мария, — но зачем же предоставлять её туркам? Не лучше ли соединиться с другой могущественной страной, которая будет защищать её?

Палатин с изумлением взглянул на неё.

— Ты думаешь об Австрии? — тихо сказал он.

— Да.

— Ты теперь — правительница: созови сейм; мы постараемся сделать всё, что возможно!

Королева в тот же день написала приказ, созывающий сейм на 25 ноября в Коморне.

Однажды королева призвала Цетрика и сказала ему:

— Исполни мою просьбу, Цетрик; поезжай в Могач и постарайся разыскать тело короля.

Цетрик знал, что король утонул — это случилось на его глазах, — но не посмел ослушаться королеву.

На другой же день он покинул Прессбург; один доехал до Рааба, а оттуда его сопровождал капитан Сарфи с десятью гусарами.

Когда они добрались до поля битвы, Цетрик указал им место, где погиб король.

На берегу Дуная лежало много трупов лошадей и