И никакого больше блядства под прикрытием «Пятидесяти оттенков».

Хватит.

Достаю телефон, проверяю баланс банковского аккаунта и кое-что подсчитываю. Если я найду работу где-нибудь в городе, то смогу пережить учебный год.

В любой из семей можно найти подработку, но кто знает, что они попросят в обмен на деньги.

Нет.

Я лучше буду стоять за прилавком магазина, чем ввяжусь в бизнес преступной организации, прежде чем перепробую все остальные варианты.

«Убер» подъезжает к воротам службы безопасности как раз в тот момент, когда первые лучи солнца падают на шипы колючей проволоки вдоль высоких стен университета.

— Что не так с этим местом? — спрашивает водитель.

— Что вы имеете ввиду? — кладу телефон в сумку.

— Вся эта безопасность и секретность. И вооруженная охрана? Это место больше похоже на тюрьму, чем на университет.

Я открываю дверь.

— Может, так и есть.

Прежде чем он успевает спросить, что я имею в виду, выхожу, закрываю дверь и бегу к сторожке, кирпичному зданию, вдвое превышающему размер садового сарая. Охранник открывает окно.

— Удостоверение личности.

Мои глаза расширяются.

— Ну же, вы меня знаете.

Он поднимает брови.

— Конечно, знаю, но мне все равно нужно увидеть карточку.

— У меня ее нет.

— Все студенты, входящие в кампус, должны предъявить удостоверение личности.

Он выучил свод правил.

— Можете отсканировать мой QR-код в цифровом кошельке?

— Показывай.

Я роюсь в сумке и достаю телефон. На экране появляется уведомление от профессора Сегала. Я пролистываю его и перехожу к нужному приложению. Оно есть у каждого студента и используется для получения сервиса внутри кампуса.

Пролистав различные коды, я нахожу код университета и подношу его к окну.

Он проводит над экраном сканером, и тот начинает жужжать.

— Спасибо.

— Что?

Он ухмыляется и мотает головой в сторону открытых ворот.

— Пошевеливайся.

— Черт.

Он прогоняет меня.

— В следующий раз не забудь карту.

Фу. Какой мудак. Я смотрю на телефон и слышу уведомление от приложения о том, что он оштрафовал меня на пятьдесят фунтов.

Блять!

Это были мои с трудом заработанные деньги, и я не покидала кампус без удостоверения личности, меня похитили. Очередное сообщение от профессора и мой телефон вибрирует. Выключаю звук и кладу его обратно в сумку.

Меня разрывает от раздражения, и я сжимаю руки в кулаки, иду по кампусу, потрескивая от злости. Злости на себя за то, что была чертовски наивна. Злости на профессора Сегала за то, что он все время давал поводы думать, что ему правда не все равно.

Мне никогда не приходило в голову, что еда и лекарства от похмелья были просто способом поскорее привести меня в чувства для удовлетворения его необычных сексуальных побуждений.

Какая же я была дура, когда думала, что он другой.

Бросаюсь к зданию бегом, потому что позор давит на меня слишком сильно и уже нет никакого желания продолжать эту прогулку. Кампус проносится мимо, я ничего не вижу вокруг, пока не достигаю дома и, наконец, чувство защищенности успокаивает меня.

Через полчаса, после горячего душа, который никак не помог смыть обнажающие прикосновения профессора, я готовлю яичницу с беконом, как вдруг кто-то стучит в дверь.

Мой желудок подскакивает к горлу.

Насколько сильно я надеюсь, что это он, разъяренный моим уходом до глубокого минета или чего-то еще, что он хотел получить в воскресенье?

Снова стук, и я сжимаю зубы. Мы квиты. Минеты в среду, четверг и пятницу, плюс две ночевки. Я даже могу утверждать, что он остался должен.

Когда стучат в третий раз, я несусь через квартиру к двери. На этот раз я сначала прикрепляю цепочку, а потом открываю дверь.

Вместо внушительной фигуры профессора Сегала я вижу Вира Бестлэссона.

Волосы встают дыбом. Я думала, что смирилась с потерей девственности и его игнорированием, но, обнаружив, что испытывала чувства к мужчине, который считал меня оплачиваемой проституткой, острота того, что произошло между мной и Виром на первом курсе, ударила как пощечина.

— Что ты здесь делаешь?

Вир проводит пальцами по волосам.

— Ты вернулась.

Мои глаза сужаются.

— И?

— Когда тебя не оказалось на вечеринке, я заходил проверить, все ли с тобой в порядке.

— А почему вдруг нет? — спрашиваю я, слова выходят резкими.

Он вздрагивает.

— Я просто надеялся, что ты будешь у себя.

Я сердито смотрю на него через щель в двери. Тихий голосок в голове шепчет, что я несправедлива по отношению к Виру. Что он просто переживает из-за того, что я внезапно пропала после его концерта, но я игнорирую мелкого предателя.

Может быть, если бы Вир не вел себя так, будто секс с ним ничего не значит, я бы не позволила папиным словам обесценить мою сексуальность. Я бы точно не стала настолько циничной по отношению к мужчинам, чтобы осмелиться завести «папочку».

Он мнется под моим взглядом, что меня вполне устраивает, потому что я мялась и чувствовала себя дерьмом несколько недель к ряду после того, как он отказался признавать, что у нас был секс.

— Что ж, я рад, что ты в порядке. — он поворачивается к лифту.

— Почему ты пришел?

— Из-за беспокойства, — бормочет он. — И чувства вины.

Я резко вдыхаю через ноздри.

— С чего вдруг ты чувствуешь себя виноватым?

Он потирает затылок.

— Ты знаешь, каково это быть Бестлэссоном?

Я качаю головой, задаваясь вопросом, куда ведет эта ниточка разговора.

— Мои папа и дядя — религиозные психи. Если бы кто-то из них узнал, что я был с девушкой, они бы заставили нас пожениться.

Я фыркаю от смеха. Один — один из самых могущественных гангстеров Великобритании. Этот человек практически владеет Лондоном и позволяет другим работать только в тех сферах, которые он считает неприемлемыми. Почему такого безжалостного преступника так волнуют дела студента?

— Ты шутишь, — говорю я.

Он поднимает плечи и засовывает руки в карманы.

— В прошлом месяце дядя застукал моего двоюродного брата Тора с девушкой. На следующее утро они были женаты.

— Черт, — я прикрываю рот рукой.

— Да, и изначально это было всего на одну ночь.

Несколько мгновений мы молчим, нас разделяет дверь и цепочка. Не то чтобы я распереживалась из-за Вира. На первом курсе он был в моем вкусе — высокий, хорошо одетый и чисто выбритый, но я не могу принять его непостоянный характер и образ рок-звезды 1960-х.

Мои мысли возвращаются ко всем моментам, когда я видела его с разными девушками.

— Но разве ты не спал ни с кем все это время?

— Я ошибся только однажды. Больше это не повторялось, — он морщится. — Не то, чтобы