не искала у него поддержки, как делали бы менее смелые девушки, и это понравилось Трену. — Проделать столь длительный путь, чтобы воссоединить судьбу свою с Карнеоласом, — честь для меня.

Государь поприветствовал послов Сильвана, а когда к Трену подошли кронпринц Дарон и принц Арнил, принцесса густо покраснела.

— Приветствую тебя, сестра! — дружелюбно отозвался солнцеликий Арнил и поцеловал её в обе щёки. Она испуганно выпучила на него глаза, смешалась, но затем очнулась под смешки придворных, сделала реверанс жениху, который тотчас же поклонился и по обычаю поцеловал её в губы — довольно нежно, приведя её в ещё большее смущение.

После непродолжительной беседы дипломаты и невеста карнеоласского кронпринца удалились, а придворные, судача, разошлись, чтобы приготовиться к вечернему пиршеству по случаю приезда гостей, после которого были назначены концерты и танцы.

Акме в надежде переброситься с принцем Арнилом хотя бы приветствиями попыталась задержаться, но Лорен взял сестру за руку и решительно повёл её из тронного зала, угадав её намерение.

— Да не оглядывайся ты! — процедил сквозь зубы он, ибо Акме постоянно дёргалась, чтобы взглянуть на Арнила, который, вопреки её ожиданиями, ни разу не посмотрел в её сторону. Что-то подсказывало ей, что если бы он и увидел её, всё равно не сделал бы и шага в её направлении. Это возымело своё действо, и Акме, до сих пор прибывавшая в мучительном унынии, рассердилась и пресекла свои устремления оказать принцу какой-нибудь знак внимания.

Едва часы пробили пять вечера, придворные и гости начали собираться в бальном зале, где накрыли огромные длинные столы, ломившиеся от всевозможных яств. Зал с огромными плотно занавешенными окнами и тысячами свечей, которые усеяли гигантскую люстру под потолком, десятками высоких резных позолоченных канделябров у стен и с невысоким широким помостом, предназначенном для спектаклей, был столь велик, что гости могли плясать без помех в виде банкетных столов и тяжёлых стульев. За стеной рядом со сценой, где выступающие готовились к выходу, притаились музыканты, готовые наполнить зал и души пирующих сладостными звуками ненавязчивой музыки.

Принцесса Плио, наряженная в шёлковое платье лазурного цвета с длинными расклешёнными рукавами, открывающими узкие покатые плечи, довольно придирчиво рассматривала себя в зеркале под мечтательные вздохи служанок.

— Как хорошо, что на пир мне не надо надевать этих ужасных диадем! — то и дело восклицала небесноокая прелестница, крутясь и поправляя причёску, в локоны которой были вплетены нити мелких топазов.

Излюбленные камни украшали её маленькие ушки, стройную шею и платье.

— Акме Рин! — в нетерпении воскликнула она. — Скоро ли ты наконец удостоишь нас своим драгоценным вниманием, чтобы мы могли узреть твою красоту?

Ответом ей был лёгкий шелест, и Акме в сопровождении громких охов и ахов служанок подошла к большому зеркалу.

Её облачили в атласное платье насыщенного алого цвета. Оно слегка открывало плечи и короткими пышными рукавами обнимало руки. Тугой лиф был расшит россыпью мелких рубинов, а также золотыми и чёрными нитями. Чёрные волосы убраны в сложную причёску. Шею украшала всё та же Звезда Шамаша в семь лучей на тонкой золотой цепочке. В ушах раскачивались небольшие рубиновые серьги тонкой работы.

— Ах, Акме! — подскочив к ней, заверещала лучистая Плио. — Какая у тебя фигура! Какая талия! Какая грудь! Сегодня все короли да принцы будут у твоих ног!

— Ох, не надо мне этого! — усмехнулась взволнованная Акме, она осталась довольна своим отражением. — Но я благодарю вас.

Девушка будто не замечала, что мужчины и некоторые дамы кидают на неё восхищенные взоры. Она лишь увидела одобрительный кивок неотразимого брата, на которого оглядывались многие женщины. За столом они сидели недалеко от короля, друг напротив друга, и беседы его с великими гостями отчётливо доносился до их натруженного и искушённого слуха. Трен пренебрёг всевозможными протоколами и рядом с собой посадил Эреслава — короля Полнхольда. Кронпринца Дарона он разместил напротив невесты, облачённой в светлый наряд, усыпанный драгоценностями. Акме видела, как сидящий рядом с принцессой Арнил постоянно вызывал на бледном лице Альварии жгучий румянец. Чёрные глаза её были затуманены смущением и удовольствием от бархатистого смеха Арнила, наряженного, к удивлению многих, в чёрные одежды из сверкающего шёлка. Из украшений на нём был лишь золотой медальон с изображением властно протягивающего вперёд свою массивную лапу льва. Даже в чёрном принц будто светился и привлекал к себе внимание. Но, увы, Акме до сих пор не видела, чтобы тот удостоил её хотя бы одним взглядом, даже когда она, обратившая к себе множество взоров, подходила к столу. Из-за такого явного игнорирования она решила более об этом не думать. Она обратила своё внимание к беседам гостей и государя.

Через какое-то время до слуха её донёсся низкий голос, произнесший имя «Рин».

Акме и Лорен инстинктивно подняли головы и, как оказалось, о них говорила королева Аккаста.

— Вы акидийцы? — достаточно властно спросила она, внимательно разглядывая брата и сестру.

— По матушке, Ваше Величество, — спокойно отозвался Лорен, и многих приятно удивила славная глубина его голоса. — Наш дед был чистокровным акидийцем.

Она одобрительно, почти дружелюбно, им кивнула, несколько долгих мгновений не отрывала взгляда от подвески Акме, задумчиво прищурилась, более внимательно оглядела девушку, что-то серьёзно проговорила своему советнику и более к брату с сестрой не обращалась.

Оказалось, выдержать взгляд зловещей королевы было не так легко, но Рины с успехом выдержали это испытание. Душа её хранила множество страшных тайн, сокрытых омутом чёрных глаз.

Во время пира, прерывая беседы и общение, началась пьеса, поставленная по мотивам известной во всем Архее комедии. «Келания» Орэна Эринейского пользовалась большой популярностью вот уже целое столетие, но то ли из лести, то ли из вежливости или истины гости начали наперебой кричать, что лучше придворных актёров Трена её никто не исполняет.

Главная героиня — высокая и красивая девушка, — сидела в райском саду, играла на кифаре и пела гимн утренней звезде. Голос её был высок, чист и силён, а декорации и костюмы восхитили всех. Когда на сцене появились боевые кони и актеры, вооружённые до зубов и со всей амуницией, зрители вздохнули в восхищении. Здесь стреляли из лука настоящими подожжёнными стрелами с ярко-красным оперением, на старомодных мечах состязались в битвах и на дуэлях, танцевали, пели а капелла, ослепляли всех красотой и зрелищностью. Даже самые из пристрастных и искушённых не нашли изъяна.

Когда же начались долгожданные танцы, мало кто мог усидеть на месте. По весьма древнему обычаю танцы начинал хозяин. Если он отказывался танцевать один, то ему надлежало найти себе партнёршу.

Музыканты играли торжественную и медленную павану. Государь Трен, несколько прихрамывающий