Шрифт:
Закладка:
Название было под стать одежде, новый купальник был окрещен «бикини». Во-первых, в этом ясно звучало «би», предметов все-таки было два, во-вторых, оно было модным, то есть более чем на слуху – Реар позаимствовал название атолла в Тихом океане.
Со времен Поля Гогена Полинезия для французов была историей крутогрудых красавиц в тростниковых юбках, любвеобильных и жарких, как природа тропиков. Героини «Почему ты ревнуешь» вполне могли бы носить купальники в новом французском духе. А перед войной на парижской сцене юбочка Жозефины Бейкер, сложенная из бананов, в которых зрители угадывали охотничью коллекцию побежденных фаллосов, прямо предвещала рождение бикини.
Атолл Бикини прославился на весь мир после того, как американцы взорвали на нем 27 атомных и водородных бомб, и это лишь добавило названию энергии, пусть даже ядерной и термоядерной. Поэтому реклама звучала так: «Bikini, la première bombe an-atomique!» Первая ан-атомическая бомба взорвалась во Франции.
И надо сказать, что публика испугалась. Точно так же, как миссионеры пытались обрядить гогеновских девушек в мешковатые платья и заставить их заниматься любовью в одной-единственной правильной «миссионерской» позиции, защитники нравов устроили страшный скандал.
Профессиональные манекенщицы отказались демонстрировать такие безнравственные наряды (быть может, они не были очень уверены в своих телах), и честь представить бикини выпала стриптизерше, танцовщице кабаре Мишелин Бернардини, которая была в принципе готова выступить хоть в собственной коже.
После первого же показа, который Луи Реар устроил в моднейшем парижском бассейне «Молитор», том самом, в честь которого был назван герой «Жизни Пи», критики встали в тупик – хвалить или бранить. Хорошо, что свой авторитет на чашу весов бросила сама Диана Вриланд, главная редакторша модных журналов, сказавшая как отрезавшая: «Бикини – самая важная вещь после изобретения атомной бомбы».
Впервые за много лет женщины получили возможность показать живот, не будучи при этом профессиональными танцовщицами живота. Впервые красивыми бедрами и ягодицами можно было открыто гордиться, они были подставлены солнцу и завистливым взглядам мужчин и женщин. Общественной нравственности было еще далеко до расцвета нудистских пляжей, но на горизонте уже замаячила идея, что женщина вправе показывать всё, что ей у себя нравится.
Но первый шаг был сделан именно в 1946 году. Второй – в 1953-м. Нам трудно себе представить, что в год смерти Сталина, когда плохо одетые товарищи в мешковатых штанах решали судьбу человечества, человечество в Канне на Круазетт наслаждалось выходом в бикини юной Брижит Бардо, готовящейся сняться совсем обнаженной в фильме своего любовника Роже Вадима «И Бог создал женщину». Дальше звездам и звездочкам оставалось только соревноваться, кто лучше из них выглядит в бикини – Роми Шнайдер в «Бассейне» или Изабель Аджани в «Убийственном лете».
Случившееся в 1962-м появление Урсулы Андресс из вод морских в «Докторе Ноу», первом «Джеймсе Бонде», запомнилось поколениям и закрепило успех раздельного купальника. Который притом, в отличие от многих модных изобретений, был чрезвычайно практичен. В нем приятно было загорать, его удобно было переодевать в кабинке под песню Далиды и легко было сушить на солнце. Его можно было комбинировать и дополнять юбками и парео. В конце концов, все прекрасно поняли, что девушки в бикини выглядят гораздо сексуальнее, чем просто голые.
Раздельный купальник изменил все телесные коды Франции. Торжество эпиляции со всеми ее «зонами бикини» появились именно тогда, когда на пляжи вышли девушки в трусиках и лифах. Ну а купальник, в свою очередь, повлиял на нижнее белье, странно же на пляже быть более соблазнительной, чем в спальне.
Конечно, ханжи боролись с бикини все семьдесят героических лет. До сих пор раздельные купальники (не говорим уже о топлес) запрещены во многих арабских странах, что привело к новому явлению моды – так называемым буркини. Это третье производное от «бикини» и от слова «бурка», который европейские модельеры, капитулировав, предложили арабским модницам. В этом купальном наряде у женщины закрыто все – от шеи до щиколоток. Неизвестно, дождемся ли мы реакции на «буркини», но хотелось бы, чтобы на сей раз модный прогресс не сопровождался бы взрывами бомб.
#роботы #парижскиенравы
Вот уже много лет мои знакомые снимают квартиру возле площади Пигаль. Вот уже много лет я хожу по этой улице к ним в гости и вижу, как меняется парижский воздух. Я помню горячую точку Парижа, где на каждом углу за красными занавесками продавали порнографию на любой вкус, а в парадных стояли разряженные, как клоунессы, проститутки, завлекавшие тебя дружеским шипением.
Не осталось ни шипения, ни девушек, взрослевших и старевших вместе со мной. Парижская порноиндустрия переживает плохие времена. Завалы пластиковых членов на полках, как в овощном магазине. Людям не до игрушек. Порнодиски отправились в смрадную яму вслед за порнокассетами. Вешалки с местными секс-костюмами давно напоминают обычные магазины спецодежды, белье не дотягивает в соблазнительности не то чтобы до Agent Provocateur, а до семейного H & M, ну а туфли на сверхвысоком каблуке или сапоги-ботфорты – привет скорее Жан-Полю Готье, чем дамам с камелиями.
В течение долгого времени торговля телом – живым или бумажным – была приметой района. Теперь разврат ушел в Сеть, а магазины, которые торговали разными женскими анатомическими деталями, бедрами и попами (пугающе напоминавшими пособия в поликлиниках или муляжи мясной лавки людоедов) стоят пустыми в ожидании редкого пожилого развратника, так и не овладевшего интернетом.
Об этом мы говорили с моим приятелем, университетским философом, унаследовавшим порнографическую лавку от своих родителей.
Можно ли сохранять нежные детские воспоминания о коллекции бумажных и пластмассовых непристойностей? А вот мой знакомый их сохранил. Теперь он содержит обычный книжный магазин, но коллекционирует особые книги, старинную эротику, к нему приходят знатоки, он консультирует антикваров. У него не увидишь современной порнографии, только старинная, из тех времен, когда один вид голой девической коленки мог привести мужчину в исступление.
Моего приятеля волнуют новые технологии. Теперь все готовятся к продажам живых секс-кукол, развратных роботов, которые будут выполнять любые прихоти владельцев. Он не принадлежит к энтузиастам технического прогресса в данной конкретной области, я тоже.
Вспоминаю выставки одного из любимейших моих современных художников, австралийца Рона Муека, который изготавливает и показывает огромных человекообразных мужчин и женщин. Каждая фигура требует работы, как океанский корабль на верфи, их немного, изготовление их стоит бешеных денег, и я никогда бы не мог представить себе муековские скульптуры, несмотря на все тщательно проработанные трещинки и волоски, в роли сексуальных объектов.
Дело даже не в размерах, но в том, что, по мне, нет ничего более отвратительного и асексуального, чем искусственные люди. Мой приятель показал мне документальный фильм, снятый в сборочном цехе фабрики, где отливают в мягком пластике женские тела и бойко монтируют на конвейере соски и вагины. Показали в этом фильме и счастливых владельцев, которые рассказывали о том, как вновь приобретенные куклы обогатили их личную жизнь или даже жизнь их семьи.
