Однако сам он при этом совершенно не спешил покидать меня. Выставив служанок, определенно опытных и потому даже не пытающихся спорить, он передал мне хлопковую сорочку, а едва я переоделась, лично усадил в воду. После принялся мыть мои волосы, бережно перебирая пряди чуткими пальцами, и поливая ковшом со всей возможной аккуратностью, так что ни единой капли не пролилось на лицо.

В какой-то момент нас прервали, потому как явился посыльный со срочным докладом от его величества, и Каенар, не став читать послание, просто перенесся в императорский дворец. Как был. В брюках, мокрой местами рубашке, с пеной от шампуня на ладонях и баночкой бальзама для все тех же моих волос.

Едва его высочество исчез, заглянула одна из весьма воинственных служанок и быстро зашептала:

- А вы молодец, мадемуазель Асьен, все делаете правильно. Вы не переживайте, я молодого господина таким пьяным второй раз в жизни вижу, но в тот первый раз, он приволок какую-то Тварь из Нижнего Мира, и пока ее не помыл, не покормил и спать не уложил - не успокоился. А Тварь, скажу я вам, была опасная, клыкастая и даже ядовитая. До сих пор у нас живет. Но с тех пор молодой господин больше никогда столько не пил… и вот сегодня опять.

- В этом не было вины господина, в сложившихся условиях у него не было выбора, -поспешила высказаться я.

- Мм, вы его защищаете. А говорили, у вас сердца нет, - странно высказалась женщина.

И поспешила скрыться.

Почти сразу появился Каенар, раздраженно отбросил бальзам, и ушел к шкафу, в коем находились принадлежности для банных процедур.

- Что-то случилось? - осторожно спросила я.

- Отец сказал этот бальзам не подходит блондинкам, - не оборачиваясь ответил кронпринц.

Ничего более я спросить не решилась.

***

Мои волосы были вымыты, высушены и расчесаны с такой осторожностью, аккуратностью и заботой, что не посмел выпасть ни один. После, как и предсказывала служащая в замке женщина, меня покормили супом, с ложечки, пресекая всяческие попытки проявить самостоятельность. И уложили спать в кровать наследного принца – сбежать, пока мылся он сам, не вышло.

Остаток рассвета я ощущала себя плюшевой игрушкой, которую прижал к себе очень взрослый и крайне мускулистый малыш, со внешностью молодого атлетически сложенного мужчины. Ощущать себя иначе не вышло - Каенар укутал меня в пуховое одеяло, прежде, чем обнять и прижать к себе, так что это было далеко не самое приятное времяпрепровождение, и заснула я с огромным трудом где-то к семи утра.

***

Меня разбудили аплодисменты. Редкие, тихие, вполне издевательские.

Открыв глаза, я узрела монарха Великой Империи Аркалад, свободно восседающего в кресле расположенном прямо напротив кровати наследника. За спиной императора стоял мрачный магистр Берион, взирающий на меня с неимоверным осуждением, и не менее мрачный лорд Аскеа, так же определенно находящийся не в восторге от ситуации.

- Мадемуазель Асьен, вас спасти, или так оставить? - старательно говоря шепотом, произнес император.

До смерти уставшая пребывать в этом жарком коконе, я так же шепотом, взмолилась:

- Будьте так любезны, проявите монарший монаршее сострадание.

- Хамишь, -констатировал император. -Удивительное ты создание, леди Риддан, смеешь высказывать подобное прямо в лицо своему монарху.

- Поверьте, в моем положении, хамство не самый страшный грех. Но, ежели вам сложно совершить предложенное вами же, я буду вынуждена обратиться к лорду Аскеа, в надежде, что он не позволит лучшему в империи личному секретарю современности погибнуть от перегрева.

Беззвучно расхохотавшись, император применил магию, на которую Каенар никак не отреагировал, по-видимому, привыкший к ней и не ощущавшей опасности, извлек меня из кокона, и едва мои ноги коснулись пола, прекратил левитирование. Халат мне галантно подал лорд Аскеа. Тапочки не слишком галантно магистр Берион.

После мы всей недружной компанией покинули спальню кронпринца.

***

Мой рассказ его императорское величество Адаэлрон Мальгалард выслушал со всей внимательностью, прервав всего лишь раз фразой:

- Всегда знал, что у меня поистине гениальный сын.

Лорд Аскеа при этой фразе лишь усмехнулся и посмотрел на меня – глава Тайного департамента был искренне убежден в том, что гением в нашем тандеме с кронпринцем, являюсь я.

По завершению моего рассказа, император кратко приказал:

- Аскеа, отчет о вчерашнем, не должен попасть в дипломатическое ведомство.

- Как вам будет угодно, ваше величество, - мгновенно отреагировал глава Тайного департамента.

- Берион, - продолжил монарх, - подготовь группу для зачистки шахтерского поселения.

Магистр помрачнел и существенно, но это был приказ императора, и Бериону не оставалось ничего, кроме как произнести:

- Будет исполнено.

- Каенару ни слова, - добавил его величество.

А я едва ли поверила в услышанное. Уничтожить шахтерское поселение в Харгане? Стереть с лица Нижнего Мира тех, с кем лишь накануне мы заключили союз, и этот союз был более чем выгоден империи. И ко всему прочему скрыть это от Каенара по причине того, что император прекрасно знал – его сын будет против.

- Да вы с ума сошли! - не сдержалась я.

И меня не остановил ни предостерегающий взгляд лорда Аскеа, ни возмущенный магистра Бериона, ни мгновенно заледеневший его императорского величества. Но даже осознавая, что ступаю сейчас по очень тонкому льду, я все равно не собиралась стоять молча.

- Ваше величество, накануне ваш сын дал свое слово наследника империи. Документы, договора скрепленные подписями, и даже само поселение можно уничтожить, тут вы правы, уничтожить в принципе можно абсолютно все. Но этим приказом вы уничтожите и значимость слова вашего наследника! А это будет ударом не только по репутации принца Кераернаэрана, но и по нему самому!

Выслушав меня с мрачным неудовольствием, император холодно произнес:

- Именно по этой причине, я запретил сообщать что-либо моему сыну.

Что ж, судя по выражению на лице лорда Аскеа, мне следовало поклониться, принести извинения и смириться. Но как забыть лица детей, женщин, стариков, воинов, старейшин шахтерской деревни? Тех, кто поверил нам. Тех, кто доверился. Тех, кто бросил вызов собственным чиновникам и монарху, потому что… они поверили нам. Получается напрасно?

- Я не буду молчать! - вскинув подбородок, упрямо высказала императору.

Император резко поднялся.

Одно это движение заставило мгновенно осознать, что передо мной не просто человек, а правитель всей Великой Небесной Аркалад, и желание упасть на колени и смиренно просить о пощаде, стало почти нестерпимым.

Но император был неправ, и я это совершенно ясно осознавала. Он был не прав! И одним своим