Шрифт:
Закладка:
Но после встречи с Гитлером в Зальцбурге 12 апреля 1943-го снова все изменилось.
Антонеску на самом деле давно уже перестал восхищаться фюрером и даже иногда позволял себе весьма нелестные выражения в его адрес, а перед поездкой в Зальцбург прямо говорил, что не станет давать возможность этому ненормальному «вешать себе лапшу на уши». Но Гитлер, как это случалось не раз, силой своего неуемного темперамента сумел каким-то невероятным образом внушить «Красной Собаке» мысль, что поражения германской армии «временные и не влияют на ход войны».
«Победа близка! – орал Гитлер. – Я начинаю под Курском грандиозную наступательную операцию «Цитадель», и она завершится победой».
И Антонеску, которому так хотелось в это верить, поверил…
А может, и не поверил, а только сделал вид, что поверил?
Сделал вид, что поверил, и, убеждая Гитлера в своей «вечной верности», снова посоветовал ему… сосредоточить все свои усилия на смертельной битве с Москвой.
Говорят, что якобы на той знаковой встрече в Зальцберге кроме чисто военных вопросов стоял еще и вопрос о «жидах Транснистрии» и что это именно Гитлер потребовал от Антонеску отменить разрешение на возвращение еврейских детей из гетто. И сделал он это якобы по просьбе муфтия Иерусалима Хадж Амин аль Хусейни.
Ему-то, муфтию Иерусалима, что за дело до еврейских детей Транснистрии?
Но жиды жидами, а Антонеску прежде всего интересовал вопрос о самой Транснистрии, и он, пользуясь случаем, потребовал от Гитлера дать наконец официальное разрешение на включение этой земли в состав Румынии.
И что вы думаете?
Гитлер разрешил!
А почему бы ему, собственно, не разрешить?
Его в существующей ситуации все эти «глупости» не интересовали.
Гитлер разрешил, но попросил пока до «подходящего момента» не форсировать события и, главное, не предавать это его разрешение огласке.
Антонеску вернулся в Бухарест и немедленно, 23 апреля 1943-го, отменил приказ о возвращении еврейских детей, а затем занялся самым важным для него вопросом включения Транснистрии в состав Румынии.
Нет, конечно, он не собирался ослушаться Гитлера и предавать немедленной огласке это историческое решение, но и ждать до «подходящего момента» тоже не собирался!
Так что, пока суд да дело и Гитлер занят операцией «Цитадель», Антонеску решает лететь в столицу своей новой провинции, а там будет видно…
Камин убиенного императора
Весь май 1943-го Одесса готовилась к встрече.
Поскольку маршал на этот раз предполагал задержаться надолго, ему нужна была достойная резиденция, и в качестве таковой был выбран бывший правительственный санаторий им. Валерия Чкалова.
Санаторий им. Чкалова или, как называют его в Одессе, просто «санаторий Чкалова», – это одна из жемчужин нашего города. Он расположен в Аркадии, неподалеку от моря, в огромном реликтовом парке и состоит из нескольких старинных особняков, один из которых некогда принадлежал легендарному градоначальнику Одессы – Григорию Маразли.
К приезду Антонеску все здесь почистили и засадили цветами, а в особняк Маразли завезли музейную мебель, картины, ковры, хрусталь и сервизы саксонского фарфора. Все, что должно было радовать глаз великого человека. Кстати, в самой Аркадии тоже все привели в порядок, расчистили берег и даже ввели в строй старую грязелечебницу.
Антонеску вместе с женой и домной Веттурией Гога прибыл в Одессу в начале июня и оставался около трех недель.
Удивительно, но кроме одного-единственного посещения муниципалитета, он за все это время «не засветился» ни в одном подобающем его высокому положению мероприятии, хотя в газетах часто проскальзывали упоминания о том, что супруга его, домна Мария, посетила какой-то женский лицей, а домна Веттурия Гога присутствовала на концерте в Доме ученых и даже вручила певцам подарки от маршала.
Все это было достаточно странно, и слухи ходили разные.
Говорили, что Антонеску проходит курс лечения.
Говорили, что его обслуживает группа ведущих врачей Одессы во главе с профессором Петром Часовниковым.
В этом, правда, существовала определенная логика: одной из специализаций санатория Чкалова были заболевания нервной системы, а Антонеску страдал, как известно, целым букетом заболеваний, и ему могли быть чрезвычайно полезны морские ванны и грязелечение.
Так или иначе, но во всяком случае все это время вопрос немедленного включения Транснистрии в состав Румынского Королевства не рассматривался.
Но, набравшись сил в санатории Чкалова, в средине июня 1943-го он принял решение все же «обхитрить» Гитлера и, не делая громогласного объявления о «включении», сделать все-таки к нему «первый шаг».
«Первый шаг» был обставлен с подобающей пышностью.
Так, неожиданно, без всякой видимой причины, обычный день недели – вторник 15 июня 1943 года – был объявлен выходным днем. И город в одночасье преобразился: флаги, цветы, полиция в парадной форме и… портреты – огромные портреты великого маршала Антонеску на фасадах домов, в витринах магазинов…
К 10 часам утра у колоннады Воронцовского дворца собрался весь «цвет» Одессы: губернатор Алексяну, примарь Пыньтя, митрополит Виссарион, послы иностранных государств, представители германского командования, румынские генералы, «новая одесская элита»…
Под громовые звуки оркестра в открытом «мерседесе» ко дворцу подъехал великий маршал и после всех положенных приветствий проследовал во дворец, принадлежавший когда-то действительно великому герою войны 1812-го, генерал-фельдмаршалу, графу Михайле Воронцову.
Антонеску препроводили в самый шикарный, так называемый «бальный», зал, где он занял центральное место у белого мраморного камина и, приняв картинную позу, оперся локтем на его столешницу.
Камин этот, инкрустированный дорогой мозаикой, в давние времена служил украшением спальни убиенного российского императора Павла I, и в ночь его убийства столешница якобы была обрызгана императорской кровью. Этим, видимо, и объяснялось, что его сын – император Александр I, не желая видеть камин в Михайловском дворце, подарил его графу Воронцову.
Но… как рассказывали в Одессе!.. покойник Павел никак не желал расставаться с любимым камином и «взял себе моду» вот уже несколько сотен лет по ночам являться во дворец и принимать картинную позу, опираясь на его столешницу.
Антонеску наверняка не знал всех этих «одесских баек», иначе вряд ли бы стал… при его-то суеверии!.. опираться на обрызганную кровью столешницу, на которую… жуть!.. опирается по ночам призрак убиенного императора.
Итак, Антонеску принял картинную позу у камина убиенного императора и… застыл. Над переполненным бальным залом повисла торжественная тишина.
Верноподданные с трепетом ждали исторического заявления…
Нет-нет, не подумайте, что вы… ничего «исторического» не произошло.
Антонеску все-таки не решился ослушаться Гитлера.
Он действительно подписал декрет, но не декрет о включении Транснистрии в состав Румынии, а всего лишь какую-то хиленькую бумажку «Об устранении существующих различий между гражданами Румынского Королевства
