Молитвы святого и богоносного отца нашего Симеона Мироточивого[107] и всех святых Отцов будут тебя охранять, укреплять, просвещать, утешать; будут сопутствовать тебе, дабы ты вышел победителем к чести и славе твоего ангельского образа, на радость всем нам и во славу нашего монастыря.

Вооружись, яко другой Давид, всеми орудиями монашеской жизни. Будь подражатель и потомок великих святых Отцов наших Антония, Евфимия, Саввы, Пахомия и особенно, потому как и ты находишься в послушании, — великого Акакия и Досифея[108]. Вооружись воздержанием чрева, воздержанием языка, воздержанием очей, воздержанием рук и, паче всего, вооружись непоколебимой верой и самоотречением, безоговорочным, без рассуждения, послушанием не только святому нашему старцу, но и всем братьям и отцам.

О, послушание, послушание! Ты сделало Бога Человеком и делаешь человека богом!

Я видел многих людей, обремененных тяжелыми преступлениями, и когда они вступили на монашеское поприще, то стали Ангелами через послушание, потому как оставили свою волю.

И опять же, видел людей очень хороших, но когда приступили они к монашеским подвигам, следуя своему суждению, своей воле, не советуясь ни с кем и не слушая никого, то закончили не просто плохо, но позорно.

В послушании различаются три стадии.

Первая: живу в послушании, дабы не подпасть осуждению через непослушание.

Вторая: живу в послушании, чтобы иметь награду.

Третья: живу в послушании, потому что люблю.

Последняя и есть совершенное послушание.

Послушник не боится Божиего суда, потому что любит старца. То, что он делает, делает из любви к старцу, а значит, и к остальным братьям. И поскольку в нем царствует любовь, он ничего не боится[109].

Насколько он любит старца, настолько любит и Сладчайшего Иисуса.

"Совершенная любовь вон изгоняет страх" (1 Ин. 4, 18).

Если ты, возлюбленный наш брат, хочешь быть действительным подражателем и воином прекраснейшего и Сладчайшего нашего Иисуса, то ты должен, как и Он, взойти на крест.

А что это за крест? Терпение в скорбях.

Это явствует из черного цвета, который мы носим.

После Голгофы пришло Воскресение.

Скорбь рождает радость.

Монах не должен веселиться, ему это не полезно, — но всегда плакать.

Видишь, что монах веселится, смеется? Он не в порядке.

Видишь, что монах говорит много слов? Это не монах.

Видишь монаха стеснительного, молчаливого? Это настоящий монах.

Святые не родились святыми, но были, как все в этом мире. Это их терпение в различных скорбях сделало их венценосными победителями.

Ежедневно проливали кровь и так получали Дух.

Не думай, брат, что они не имели страстей, борений, нападений бесов и всего, что в мире. Нет. Все это было в их жизни, как и у нас. Но они имели мужество не пойти обратным путем, не струсить, когда встретятся лицом к лицу с какой-нибудь страстью.

И первое препятствие, которое встречает каждый, — это он сам. Диавол занимает второстепенное место.

Не думай, что легко победить самого себя. Ты теперь это поймешь, когда надел схиму.

Сможешь ли низвергнуть самого себя вниз, в ноги отцов, моля: "Простите", независимо от того, прав ты или нет? Скажешь ли благословенное "благословите", которого трепещут и боятся демоны, которым упраздняется их сила?

Тогда увидишь, как внутри тебя будет вырастать Афон.

Нам известно, возлюбленный наш брат, отец Ефрем, что в миру ты занимал высокое положение. Здесь же ты будешь последним из всех. В этом будет заключаться весь твой труд, все твое понуждение, вся твоя духовная сила. Здесь твой венец всезлатой — в победе над самим собой, как ты это обещал.

Диавол не имеет силы.

Невидимая брань монаха состоит в том, чтобы победить внутренние страсти, самого себя. Вначале встретишь ветхого человека, подобно Голиафу[110], но дерзай!

Придет благодать, и подымешься над страстями, над самим собой и увидишь другого человека, подобного новому Адаму, с другим духовным горизонтом, другим духовным одеянием, другой духовной пищей.

И потекут сладчайшие слезы рекою, и будешь радоваться, и будешь неустанно благодарить и славить Бога за это твое второе рождение.

Человек, насколько смиряется (а это приходит через послушание и молитву), настолько и приближается к Богу, настолько и видит себя грешным. И плачет, и рыдает, и ищет милость Божию. Других же видит святыми, как Ангелов. А если удаляется от Бога, то других видит ниже себя.

Итак, подвизайся, брат наш, отец Ефрем, найди самого себя. Если не понудишься, то не осознаешь внутренней своей страсти, и годы будут проходить, и нам останется лишь хвалиться числом лет жизни, проведенных на Святой Горе, — и ничего более.

В заключение скажу: понуждение похвально, и Евангелие говорит: "… Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11, 12), а также святые отцы: "Понуждение природы бесконечное и хранение чувств беспрерывное" (Лествица, Слово 1).

Без понуждения не бывает не только продвижения, но и очищения, и созерцания, и чувствования (благодати).

Но мы верим, что это все ты преодолеешь и станешь господином над собою, и изыдешь из века сего победителем и победоносцем, дабы ликовать и радоваться с прекраснейшим и Сладчайшим Женихом твоим Иисусом в бескрайнем и бесконечном веке, в небесном Его чертоге. Аминь.

[Слово, произнесенное Старцем на постриге монахини, настоящее имя которой изменено]

Возлюбленная во Христе душенька, благословенная и обрадованная Никифора,

белоснежная невеста Сладчайшего и прекраснейшего нашего Иисуса.

Чистая голубица, девственная юница.

Как назвать то, что мы видели сегодня?

Ни перо, ни земной язык не могут выразить этого таинства.

Велико и неисследовано честное таинство монашеского пострига.

Каждый в свою меру видит, в свою меру чувствует, в свою меру говорит.

Благодать Божия одна, но в меру каждого она является, действует, ощущается.

Да, ощущается. Ах!! Как взыгрывает все внутри тебя, когда видишь и чувствуешь эту Божественную радость.

"Аз рех, бози есте и сынове Вышнего вси" (Пс. 81, 6).

О!!! Благодать, благодать, приди к нам, приди скорее, приди!

Как изменяется человек! Как преображается! Кем становится несчастный человек, когда его посещает Божественная благодать!

Благодаря этой Божественной благодати мученики не только не чувствовали страданий от мучений своих, но радовались, что свидетельствуют о Христе.

"За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание" (Рим. 8, 36; Пс. 43, 23).

Одно дело — чувствовать Божественную благодать и другое — читать или говорить о ней.

Из-за этой Божественной благодати Мотовилов, ученик святого Серафима Саровского, не мог увидеть лица святого — от чрезмерного его сияния[111].

Приведу и