class="v">Может, кто-то когда-то поставит свечу

Мне за голый мой нерв, на котором кричу,

И веселый манер, на котором шучу…

Даже если сулят золотую парчу

Или порчу грозят напустить — не хочу, —

На ослабленном нерве я не зазвучу —

Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!

Лучше я загуляю, запью, заторчу.

Все, что ночью кропаю, — в чаду растопчу,

Лучше голову песне своей откручу —

Но не буду скользить, словно пыль по лучу!

…Если все-таки чашу испить мне судьба,

Если музыка с песней не слишком груба,

Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —

Я умру и скажу, что не всё суета!

1978

Из детства

Аркадию Вайнеру

Ах, черная икорочка

Да едкая махорочка!..

А помнишь — кепка, челочка

Да кабаки до трех?..

А чёрненькая Норочка

С подъезда пять — айсорочка?

Глядишь — всего пятерочка,

А вдоль и поперек…

А вся братва одесская…

Два тридцать — время детское.

Куда, ребята, деться, а?

К цыганам в «поплавок»!

Пойдемте с нами, Верочка!..

Цыганская венгерочка!

Пригладь виски, Валерочка,

Да чуть примни сапог!..

А помнишь — вечериночки

У Солиной Мариночки,

Две бывших балериночки

В гостях у пацанов?..

Сплошная безотцовщина:

Война, да и ежовщина, —

А значит — поножовщина,

И годы — до обнов…

На всех клифты казенные —

И флотские, и зонные, —

И братья заблатненные

Имеются у всех.

Потом отцы появятся,

Да очень не понравятся, —

Кой с кем, конечно, справятся,

И то — от сих до сех…

Дворы полны — ну надо же! —

Танго хватает за души, —

Хоть этому, да рады же.

Да вот еще — нагул.

С Малюшенки — богатые,

Там — пшанцири «подснятые»,

Там и червонцы мятые,

Там Клещ меня пырнул…

А у Толяна Рваного

Братан пришел с «Желанного» —

И жить задумал наново,

А был хитер и смел, —

Да хоть и в этом возрасте,

А были позанозистей, —

Помыкался он в гордости —

И снова загремел…

А всё же брали «соточку»

И бацали чечеточку, —

А ночью взял обмоточку—

И чтой-то завернул…

У матери бессонница —

Все сутки книзу клонится.

Спи! Вдруг чего обломится, —

Небось — не в Барнаул…

1978

* * *

Другу моему Михаилу Шемякину

Открытые двери

Больниц, жандармерий —

Предельно натянута нить. —

Французские бесы —

Большие балбесы.

Но тоже умеют кружить.

Я где-то точно — наследил, —

Последствия предвижу:

Меня сегодня бес водил

По городу Парижу,

Канючил: «Выпей-ка бокал!

Послушай-ка гитары!» —

Таскал по русским кабакам,

Где — венгры да болгары.

Я рвался на природу, в лес,

Хотел в траву и в воду, —

Но это был — французский бес:

Он не любил природу.

Мы — как сбежали из тюрьмы, —

Веди куда угодно, —

Пьянели и трезвели мы

Всегда поочередно.

И бес водил, и пели мы,

И плакали свободно.

А друг мой — гений всех времен.

Безумец и повеса, —

Когда бывал в сознанье он —

Седлал хромого беса.

Трезвея, он вставал под душ,

Изничтожая вялость, —

И бесу наших русских душ

Сгубить не удавалось.

А то, что друг мой сотворил, —

От бога, не от беса, —

Он крупного помола был,

Крутого был замеса.

Его снутри не провернешь

Ни острым, ни тяжелым,

Хотя он огорожен сплошь

Враждебным частоколом.

Пить — наши пьяные умы

Считали делом кровным, —

Чего наговорили мы

И правым и виновным!

Нить порвалась — и понеслась, —

Спасайте наши шкуры!

Больницы плакали по нас,

А также префектуры.

Мы лезли к бесу в кабалу,

С гранатами — под танки, —

Блестели слезы на полу,

А в них тускнели франки.

Цыгане пели нам про шаль

И скрипками качали —

Вливали в нас тоску-печаль, —

По горло в нас печали.

Уж влага из ушей лилась —

Все чушь, глупее чуши, —

Но скрипки снова эту мразь

Заталкивали в души.

Армян в браслетах и серьгах

Икрой кормили где-то,

А друг мой в черных сапогах—

Стрелял из пистолета.

Набрякли жилы, и в крови

Образовались сгустки, —

И бес, сидевший визави,

Хихикал по-французски.

Всё в этой жизни — суета, —

Плевать на префектуры!

Мой друг подписывал счета

И раздавал купюры.

Распахнуты двери

Больниц, жандармерий —

Предельно натянута нить, —

Французские бесы —

Такие балбесы! —

Но тоже умеют кружить.

1978

Письмо к другу,

или зарисовка о Париже

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —

то, что слышу, и то, что вижу, —

Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:

Когда состарюсь — издам книжонку

Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны — как в бане пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья —

От них сплошные недоразуменья:

Они всё путают — и имя, и названья, —

И ты бы, Ваня, у них был — «Ванья».