Он сел за стол и развернул папку, набухшую от бумаг.

Тория окинул коменданта гневным взглядом и выкрикнул:

— Как вы смеете!.. Да еще перед кем! — Он вплотную подошел к коменданту и поглядел на него сверху вниз, будто раздумывая, стрелять или нет.

Комендант спокойно взял со стола звонок и так же спокойно позвонил.

В дверях показался здоровенный детина.

— Выведите господина офицера из здания тюрьмы. Предупредите сторожа — без моего разрешения этого господина сюда не впускать, — назидательным тоном, негромко проговорил комендант и снова углубился в бумаги.

Тория покосился на вошедшего верзилу и убрал револьвер в карман.

Верзила провел рукой по усам, завитым, как рога барана, и с мегрельским акцентом сказал офицеру:

— Прошу вас, дорогой.

Тория не двинулся с места.

— Ну, что ж, не пойдешь, генацвале? — Верзила сдвинул на затылок папаху, положил руку на рукоятку маузера и двинулся к Тория.

Тория опустил голову и быстрым шагом вышел из комнаты.

Комендант и Антон остались одни. Комендант долго не поднимал головы, листал бумаги, нервно теребил их. Круглое, как мяч, лицо его побледнело, он тяжело дышал. Волнение коменданта понравилось Антону. «Может, он и неплохой человек?», — подумал он.

Комендант наконец поднял голову и взглянул на Антона.

Антон выпрямился. Комендант улыбнулся, оглядел арестованного с ног до головы и встал. Медленно прошелся и посмотрел на Антона с явной симпатией. Ему словно было приятно, что арестованный так же, как и он сам, мал ростом и безбород.

Антон почувствовал, что комендант почему-то расположен к нему. «Может быть, повезет нам?»

Комендант вернулся к столу и жестом пригласил арестованного сесть. Антон молча сел.

— Как зовут, как фамилия? — спросил он равнодушно. Чувствовалось, что это его совсем не интересует.

— Антон Гергеда.

— Сколько лет?

— Двадцать восемь исполнилось.

Комендант оживился:

— Так ты сказал, твоя фамилия...

— Гергеда, Антон Гергеда.

— Откуда?

— Из Сенакского уезда. Теклати наша деревня.

— Неужели ты теклатский Гергеда, парень?

— Да, — навострил уши Антон.

— А ты не слышал о Симоне Гергеда, который дочь выдал замуж за Кодори?

— Слышал? Да ведь он мой дядя!

— Стало быть, ты сын Тагу? — Он встал, хотел сказать еще что-то, но промолчал, подошел к окну, выглянул на веранду.

Арестованные стояли с опущенными головами и ждали вызова. Комендант повернулся к Антону и, улыбаясь, сказал:

— А я Сигуа, Рома... Но это неважно... Ты мне только скажи... — Сигуа щелкнул пальцем, задумался, сморщил крохотные брови. Антон понял, кто этот человек, хоть никогда до сих пор не видел Рому. Он знал, что дядя выдал свою единственную дочь за некоего Сигуа. Он, наверно, и есть тот самый Сигуа, думал Антон.

Сигуа раскрыл глаза, глубоко вздохнул и обратился к Антону:

— Где вы его выискали? — Он показал на дверь, в которую вышел Тория. — Зачем нужно везти с собой нож, который может вас же и зарезать, скажи на милость?

«Если не хитрит, не лицемерит, то, может быть, поможет нам», — подумал Антон и с надеждой взглянул на коменданта.

— Откуда нам было знать, что он такой подлец!

— Вы ведь оставили Туапсе, когда в город ворвались белые, не так ли?

— Да, так.

— Так почему же с вами ехал сюда офицер разведки белых. Он ведь не знал, в чьих руках Сухуми?

— Ворвался на шхуну с револьвером в руках, когда якорь уже подняли и разогревали мотор.

— Что ему надо было?

— Хотел арестовать трех парней, которых приютил и хотел взять с собой Дата.

— Какой Дата?

— Наш шкипер, Дата Букия!

— Это тот, кого ранил этот офицер?

— Да! — Антон с облегчением вздохнул. Слово «ранил» обрадовало его, как может обрадовать человека, измученного жаждой, появление оазиса в пустыне. Этот человек сказал «ранил», а не «убил»! Значит, Дата жив, подумал он и с подъемом продолжал:

— Если б вы знали, уважаемый комендант, какой замечательный человек наш шкипер, какой он добрый!

— Что же было дальше?! Почему Тория не арестовал этих парней? — Сигуа словно хотел дать понять, что его вовсе не интересует шкипер.

— Мы не позволили, разоружили его и связали.

— Связали? — удивился комендант, почти не скрывая удовлетворения.

— Да, связали и оставили на катере. А надо бы выбросить в море! Шкипер пожалел эту собачью душу. Думал, что здесь большевики, и вместе с одеждой сменил ему и фамилию...

— А он так хорошо отплатил ему, не так ли? Видно, наивный человек твой герой. Перечисли-ка мне матросов «Чайки», назови фамилии.

— Фамилии?.. Я, Гергеда, моторист Путкарадзе, по имени Пантэ, Дианоз Ломия и Титико Учана.

— И все?

— Еще Гиго Телия и наш шкипер Дата Букия.

— Остальные, эти три парня, только случайные спутники и не имеют с вами ничего общего?

— Ничего общего!

Комендант извлек из ящика стола бумагу, переспросил имена и стал писать.

Исписал страницу до половины, протянул Антону и холодно сказал:

— Подпишись!

— Что тут написано, господин комендант? — спросил Антон и взял ручку.

— Что эти парни ничего общего с вами не имеют и вы их даже не знаете.

Антон кивнул головой в знак согласия и подписался.

Сигуа сунул бумагу в ящик. Потом, довольный, прислонился к спинке стула и будто между прочим спросил:

— Интересно, что нужно было Тория от этих ребят?

— Кто его знает? В пути я с ними не беседовал. Наш шкипер допросил Тория и одного из парней, но что они рассказали, не знаю.

— Тория ничего не говорил о парнях. Будто вовсе не интересуется их судьбой. Значит, всего пять матросов, так?

— Почему пять? Ведь шестой Дата, наш шкипер! — побледнел Антон.

— Знаю, что шкипер шестой, но он — не в моем ведении.

Антон вопросительно посмотрел на Сигуа.

— Разве ты не знаешь, где может быть раненый человек? — Комендант улыбнулся.

— Где?

— В больнице, конечно. Ты не о шкипере думай, думай о себе, — сказал он грубовато и, взяв со стола звонок, позвонил. — Сейчас я тебя пошлю в камеру. Когда нужно будет, вызову.

В дверях снова показался верзила.

— Поместите его в первую камеру, — приказал Сигуа, раскрыл толстую тетрадь и записал имя и фамилию заключенного.

Когда