Шрифт:
Закладка:
Адам в отчаянии прикрыл глаза.
— Они его убьют, — в последний раз попытался он переубедить брата. — Джеймс, они угрожают убить Райана. Они сказали ему, что сделают с нашими сестрами. Один из них, он… его только что выпустили из тюрьмы, он плеснул своей подруге в лицо кислотой. У них общий ребенок. Думаешь, раз они способны на такое со своими, они пожалеют наших сестер? Они говорят, что с этого начнут, а потом найдут Райана и выпустят ему кишки. У него больше никого нет, брат. Папа не даст ему ни гроша, хоть сдохни. А мать это убьет, если она узнает.
Ответом опять было молчание. Он его убедил, Адам знал это. Они братья, одна семья. Джеймс иногда упирается, но он же не маньяк.
— Извини. Ничем не могу помочь.
Адам услышал гудки.
Он так и стоял на том же месте, потрясенный, когда вернулся Ли.
Ли только взглянул на него и повел Адама наверх, в одну из задних комнат.
И Адам, в смятении, впервые дал Ли себя утешить — не в самой романтической обстановке, но в момент, когда больше всего нуждался в любви и тепле. Горько-сладкое утешение.
Но на этом вечер не кончился. Они лежали, обнявшись, улыбаясь друг другу, немного стесняясь своей страсти, когда в комнату вошла Эва.
Ее лицо.
Адам, хотя никогда не пытался к ней клеиться, никогда не проявлял интереса, понял, как глубоко ее ранил.
— Ты… ты долбаный извращенец, — проговорила она.
Адам в панике виновато оттолкнул от себя Ли, потными от страха непослушными пальцами пытаясь застегнуть ширинку. Не замечая, как оскорблен Ли.
—' Эва, — умоляюще произнес Адам. — Пожалуйста. Я виноват, но прошу тебя, не говори никому. Это ничего не значит.
Эва подавила всхлип, и ее лицо вспыхнуло ненавистью.
— Да ты совсем охренел! — выкрикнула она и выбежала из комнаты.
— Блин! — застонал Адам.
— Это ничего не значит? — тихо переспросил Ли. — Это ничего не значит?
Адам развернулся к нему.
— Прости, — сказал он. — Я не это имел в виду. Просто… черт, Ли. Это капец.
— А что может случиться? — с горечью спросил Ли. — Люди узнают, что мы друг другу нравимся? Ты что, настолько меня стыдишься?
— Дело не в тебе, — сказал Адам. — Отец меня убьет. А твои родители что, обрадуются? Ты говорил, они тоже ничего не знают.
— Не знают, но подозревают. Я все равно собирался им рассказать.
Адам горестно покачал головой. Его родители ни о чем и не подозревали. Никто не подозревал. И если Фрейзер хоть что-то учует… ему конец.
Видимо, у него был настолько убитый вид, что Ли смягчился.
— Отец тебя не убьет, — мягко сказал он. — Я могу… могу пойти с тобой. Если ты хочешь. Мы можем сказать им вместе. Сначала, наверное, будет трудно, но…
— Ты его не знаешь, — возразил Адам. — Тебе не понять.
Фрейзер всю жизнь донимал Райана и вечно твердил, что он мягкий и что люди, наверное, думают, что он голубой. Фрейзер ненавидел Райана. Обозвать его геем было для Фрейзера худшим оскорблением. В этот момент Адаму хотелось только одного — исчезнуть.
Клио
10 лет назад, июнь 2008-го
Братья что-то задумали. Она не понимала, что именно, но явно строят какие-то планы.
Прошло всего несколько дней после дня рождения Мики. В тот вечер Райан вернулся домой, а Адам остался в Спэниш-Коуве. С тех пор они уединялись при любой возможности и о чем-то шептались.
Что-то происходит, но ее они ни во что не посвящают, поэтому Клио с ума сходила от любопытства. Еще хуже, что, судя по всему, планы не складывались. По унылому лицу Адама и убитому виду Райана Клио догадывалась, что Адам безуспешно пытается в чем-то убедить Райана.
Два дня назад она застала их на кухне. Она потихоньку пробралась в дом, потому что гуляла допоздна с Робом, надеясь, что от одежды пахнет морем, а не сигаретным дымом, и губная помада не слишком размазана после их первого поцелуя.
Она знала о репутации Роба, но подозревала, что это главным образом плод воспаленного воображения скучающих подростков и готовности самого Роба производить на всех впечатление рокового самца. Ей он казался просто ласковым и, видимо, неопытным. Если он действительно герой-любовник, ей еще предстояло об этом узнать.
Для начала он отказался от секса.
— По закону это изнасилование, — сказал он.
— Я никому не скажу, — засмеялась она.
Будь он таким кобелем, каким хотел казаться, разве он стал бы ждать? Ей уже почти шестнадцать. Он вообще казался эдаким блюстителем нравов; только и говорил о законности.
Но все же гуляли они до самой ночи. Самая грешная из Латтимеров, думала она, как можно тише пробираясь в дом через заднюю дверь и стараясь не хихикать.
Разуваясь в прихожей, она услышала их голоса.
У меня есть план, іИсказал Адам. — Просто поверь мне.
— Ничего не выйдет, — ответил Райан.
— Я заставлю его выслушать.
— Что не выйдет? — спросила Клио, открывая дверь в кухню.
Но они ничего не сказали, только сделали ей выговор за то, что шляется допоздна, и прогнали ее спать, как маленького ребенка.
Клио не понимала, что с ними происходит. Понимала лишь, что скоро произойдет что-то скверное и никто ни о чем не подозревает.
И почему она никому ничего не сказала? Это будет мучить ее еще многие годы. Нужно было кому-нибудь рассказать.
Сейчас
Роб заметил Клио издалека: она сидела на набережной и смотрела на паром, отходящий в Пасседж-Ист.
Он остановил машину и вышел, но не стал подходить сразу. Присев на капот, он залюбовался: Клио сидела, подавшись вперед, и весь ее вид говорил, что она никому не уступит, готова порвать любого.
— Клио, — позвал он, подходя.
— Следователь Мудило, — отозвалась она.
Так ласково она обращалась к нему после того, как он арестовал ее брата. По крайней мере, не отказывалась разговаривать — хотела быть в курсе расследования. Клио ждала, когда теория Роба развалится и Джеймса отпустят, а Роба уволят или засудят, и по заслугам. Так она и сказала Робу, этими самыми словами.
— Как дела? — спросил он, плюхнувшись рядом на набережную.
— Уже нашел, чем ударили папу? — ответила она.
Он вздохнул.
— Сразу к делу, а?
— Просто любопытно, насколько ты профессионально непригоден.
— Ты знаешь,
