Идя через ЦУП, он видел людей, работающих из последних сил, не просто твердо верящих в свой результат, а мечтающих, чтобы этот день закончился на положительной ноте. Он видел жизнь через сотрудников, их речь, доносящуюся со всех сторон. На удивление, его мало кто сейчас замечал, что, несомненно, удовлетворяло его сполна. Ведь иначе, ему пришлось бы лгать. Быстро и незаметно для всех, насколько это возможно, он вновь зашел в переговорную, вызвав Агату по видеосвязи.

– Я вижу, вы все-таки наладили общение с Ильзой?

– Несколько часов назад я бы, наплевав на субординацию, сказала бы, насколько впустую ты тратишь мое время, – подчеркнуто по-дружески сказал Агата, – а сейчас даже готова признать свою вину в предубеждении к нашей юной журналистке. Я показала ей письма космонавтов, она прониклась, даже, думаю, когда мы вернем их домой, можно будет процитировать многое из их дневников.

Бенджамин слушал, поглядывая куда-то в сторону, сидя на прямо перед экраном.

– Бенджамин?

Поначалу показалось, что отсутствие какой-либо реакции на отклик Агаты больше похожее на последствие бессонных ночей и некую рассеянность, нежели сосредоточенность и внимательность, но речь его все же прозвучала, размеренно и четко. Каждое слово, после произнесенного первого предложения, напоминающего предупреждающее вступление: «Это должно остаться между нами двумя», разделило для нее жизнь на до и после. Агата всегда была верна субординации и иерархии, твердо выполняя решения, исходящие от непосредственного начальства. Зная, насколько важно понимать общую картину, где ей за долгий период карьерной лестницы не раз приходилось быть лишь частью чего-то большего. Сейчас был тот самый момент, когда приходится принимать решение, результат которого вполне очевиден и понятен настолько же, насколько он страшен в исполнении. Меньшее из двух зол – так принято оправдывать подобные меры, где нужно принести жертву сейчас, дабы не допустить еще большей трагедии потом. Ее ставят перед фактом, ей расписывают условия, а все парирования, которые ей хочется не просто произнести, а прокричать, что для нее крайне не естественно, уже предусмотрены вестником плохих новостей. Каждый раз, когда она хотела вставить слово или дать волю эмоциям, на контроль которых у нее попросту не было больше сил, Бенджамин продолжал подробно объяснять причины и следствия. Единственной ее реакцией на его слова было легкое кивание и стеклянный взгляд, скрывающий шок и предчувствующий надвигающуюся боль от потери любимого человека. Он там, один, погибнет, даже не зная, почему и зачем. Вся команда верит в нее и в то, что она не бросит их. Лучше бы Бенджамин ничего ей не говорил. Лучше бы она была в том же горе и шоке от уничтожения корабля, в каком будут все ее сотрудники, родственники команды и все, кто узнает об этом уже по факту трагедии.

Окончание его речи, в которой ей не было возможности воткнуть и слова, произошло крайне незаметно. Погруженная во внутреннюю гражданскую войну, где на одной стороне ее – развитая за долгие годы профессиональная выдержка и преданность работе, а на другой – пробудившиеся, как вулкан чувства.

Агата смотрела на Бенджамина, прекрасно понимая, что они думают об одном и том же. Он сидел на краю стула, склонившись вперед, держа руки опущенными вниз между бедер и крепко сжатыми в кулаки.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Бенджамин не ответил, – вряд ли мы можем что-то сделать, иначе тебя бы здесь не было, – сдержанно и давя эмоции произнесла она.

– Ты имеешь право знать.

– Лучше бы я не знала этого…

Наступило молчание, длившееся несколько минут.

– Это приказ? – Бенджамин поднял глаза, выражавшие удивление, – ты приказываешь мне не совершать каких-либо действий по спасению моих людей?

– Я лишь предупреждаю о том, что произойдет через сутки, если ты или наши люди не справятся, – говорил он медленно и размеренно, – с того момента, как министр огласил мне условия, я больше ничего не могу сделать. Мои руки связанны.

– Но ты сказал мне.

– Министр одобрил.

– Я не подписывалась на такое, работа есть работа, я всегда понимала и уважала это, но…

– Отчаянные времена, требуют отчаянных мер, – он словно повторил интонацию Эобарда, отчего ему стало противно.

– Что ты не договариваешь?! Неужели у тебя нет никакого плана?! Никаких козырей?! Я не верю тебе, все не может быть насколько безвыходно. Наверняка есть кто-то, кто может помочь, к кому можно обратиться. Министр Эобард не самое высокое звено в цепи.

– Я сказал тебе! – Строго отрезал он, делая акцент на последнем слове, не сводя взгляда с ее глаз, явно пытаясь вложить в это куда больше, чем есть на первый взгляд, – тебе решать, с кем делиться этой информацией, а с кем нет.

Агата отключила связь, без предупреждения или последнего слова, оставив себе лишь тишину и черный экран, все более затягивающий ее взгляд. В дверь постучала Нина, Агата посмотрела в ее сторону и машинально дала разрешение на вход. Мысли ее были похожи на бесконечный водоворот, где она пыталась найти безопасный маршрут, но даже не имела и малейшего ориентира, для чего необходимо было сначала понять происходящее вокруг. Чуть встряхнув голову, она посмотрела на переполненную любопытством Нину, не поняв сначала, в чем суть вопроса.

– Какие новости поведаешь, начальник? – Повторила она, явно заметив, некоторую отрешенность Агаты.

– Я общалась с Бенджамином… указ все тот же.

– Понятно, – несколько подозрительное поведение Нины было сразу замечено Агатой, – ты в порядке? Выглядишь крайне усталой, я бы даже сказала, что не в себе.

– Все отлично… Надоело сидеть на месте. Мы ничего не делаем, а то, что получается, результатов не приносит.

– Это ожидаемо! – Агата резко встретилась с Ниной взглядом, – ты не пойми неправильно, но все, что мы делаем – это исполняем приказы людей, которых тут нет. Я уже говорила, командованию, возможно, видней, но я бы поставила всех на уши.

– Когда ты связывалась со своим человеком из обсерватории, ты использовала защищенную связь?

– Разумеется. Я обычно только так и работаю, в обход системы, – Агата немного подняла брови – ну, то есть, не всегда, лишь, когда нужно что-то… ладно, у меня нет сил сейчас искать оправдание. Мои каналы же помогли? По-мо-гли!

– Сколько займет времени передать сообщение на Землю без возможности отследить его путь?

– Не долго. – Нину удивила внезапно возникшая уверенность Агаты

– Будь на связи, и никому ни слова, ясно! Скоро я с тобой снова свяжусь, – Нина молча кивнула.

Отправляя Нину по личному поручению, Агата осталась снова одна, прекрасно понимая все те риски, на которые ей придётся пойти, предотвращая убийство ее космонавтов. Каждая мысль об этом, словно подкидывала дров в печь, разогревая ее уверенность с примесью гнева. Покинув свою каюту и вскоре оказавшись на мостике среди коллег, смело исполняющих приказы, совершенно не зная, что их работа окажется бессмысленной, и какая боль их ждет уже так скоро. Агата смотрела на них, не проявляя какой-либо активности, будто надзиратель, выискивающий лишний повод показать свою силу и статус, она вдруг поняла, насколько изменилась за этот день, за эти часы. «Агрессивная стратегия» – так она обозначила для себя комплекс тех чувств и мыслей, симбиоз которых необходимо было контролировать, и которыми она ни с кем не делилась.