– Следуйте за мной, Нуала.

Пройдя по коридору, миссис Хоутон постучалась в дверь будуара леди Фицджеральд.

– Входите, – донесся голос изнутри.

Леди Фицджеральд стояла у окна и смотрела на свой сад. Она была одета в темно-зеленое платье и держалась очень прямо. Когда она повернулась, Нуала заметила, что черты ее миловидного лица так же напряжены, как и ее тело.

– Садитесь, Нуала. – Леди Фицджеральд указала на стул, и Нуала подчинилась. – Итак, я хочу рассказать вам о сегодняшнем утреннем визите майора Персиваля к моему мужу, этот визит связан с угрожающими событиями вчерашней ночи.

– Ох, – пробормотала Нуала, призвав на помощь все свое актерское мастерство, чтобы сохранять бесстрастное выражение лица. – Вы имеете в виду пожары? Это было ужасное зрелище.

– Да, и мои друзья Трэверсы, которые жили в Тимолиг-Хаусе, теперь укрываются под нашей крышей. У них осталась лишь одежда, в которой они выскочили, но они благодарны хотя бы за то, что ирландцы, напавшие на их дом, позволили им уйти. Так или иначе…

Леди Фицджеральд рассеянно провела ладонью по лбу.

– Мы живем в темные времена, Нуала. Было установлено, что некоторая… конфиденциальная информация, полученная нами в письме от майора Персиваля, просочилась в ИРА. Человек, упомянутый в письме, даже если это были только его инициалы, не пришел на встречу с нашими соглядатаями, а прислал вместо себя других. Разумеется, с ними разобрались, но тот человек, на поимку которого майор Персиваль со своими коллегами потратил месяцы трудов и планов, по-прежнему остается на свободе. Он будет замышлять и совершать новые бесчинства вроде тех, которые произошли вчера ночью.

Нуала ощущала на себе тяжесть взгляда леди Фицджеральд.

– Вышеупомянутое письмо лежало на этом самом столе два дня назад. Пока вы сидели на стуле, я на несколько минут оставила вас одну для встречи с мистером Льюисом.

Нуала едва дышала.

– Я…

– Этот инцидент вызвал у меня вопросы относительно других событий, – продолжала леди Фицджеральд. – Несколько месяцев назад майор спровоцировал покушение на свою жизнь в Бандоне, но убийцу явно предупредили, и он успел скрыться. Ни одна живая душа, кроме майора, его людей и моего мужа, не знала, что эссекцы готовы проникнуть в дом и поймать злоумышленника. Разумеется, за исключением меня и моего сына, которому я конфиденциально сообщила об этом. Филипп обсуждал это с вами?

– Я… это было давно, но, думаю, Филипп сказал, что майор Персиваль приезжал к сэру Реджинальду и что он не хочет гулять в саду, потому что этот гость ему неприятен. Вот и все.

– Вы уверены, Нуала?

– Уверена, – кивнула она.

– К сожалению… – леди Фицджеральд протяжно и тяжело вздохнула, – …судя по всему, вы лжете. Утром я мимоходом спросила Филиппа, обсуждал ли он с вами план майора Персиваля, и он ответил утвердительно. Его слова подтверждаются показаниями Морин, которая с большим неудовольствием сообщила, что присутствовала в комнате и разливала чай, когда происходил этот разговор.

– Теперь я вспоминаю… и думаю, что это правда, ваша милость. Филипп действительно рассказывал кое-что о майоре Персивале. Я не хотела говорить вам об этом, чтобы не навлечь на него неприятности. Мы с ним часто говорили о… враждебных действиях. Понимаете, мы стали друзьями.

– И он доверяет вам. Да, я понимаю, – сказала леди Фицджеральд. – И это лишь отягощает ситуацию.

– Обещаю сказать ему, что в будущем я не хочу обсуждать с ним подобные вещи. Это случилось только потому, что ему было не с кем поговорить… кроме вас, разумеется, – поспешно добавила Нуала. – И я никогда не интересовалась вашими личными вещами и не читала письма…

– Простите, Нуала, но мне трудно поверить в это. Видите ли, после того как я побеседовала с Морин и она подтвердила слова моего сына, бедняжка сломалась. По ее словам, она разрывалась между верностью вам, как члену домашней обслуги, и знанием о том, что члены вашей семьи являются известными фениями, а ваш брат является волонтером ИРА. Она также сообщила, что ваша сестра Ханна – одна из руководительниц женской добровольческой организации. Она подозревает, что вы тоже состоите в этой организации и поддерживаете вашу семью… в подрывной деятельности. Что вы на это скажете, Нуала?

– Ничего, кроме того, что моя семья гордится своим ирландским наследием. Но больше мне ничего не известно. Кроме того, я больше не живу под родительской крышей. Мой муж, Финн Кейси, работает школьным учителем в Клогахе.

– Я это знаю, Нуала. Мне также известно, что он загадочным образом отсутствовал на работе в течение последних месяцев.

– Он был болен, леди Фицджеральд, страдал желудочными болями. Что в этом странного?

– На первый взгляд ничего, но у Морин есть подруга, которая живет рядом с вами. Она пыталась навестить вашего мужа, пока вы работали здесь, и узнать, не нуждается ли он в чем-либо. Она сообщила Морин, что занавески были плотно задернуты, а изнутри никто не отвечал. Как будто в доме никого не было.

– Он был тяжело болен, леди Фицджеральд, и не хотел принимать соседей.

– Настолько болен, что вы каждый раз оставляли его одного ради восьмичасовой работы в нашем доме?

Вопрос несколько секунд висел в воздухе, прежде чем леди Фицджеральд заговорила снова:

– Это Ирландия, Нуала, и, хотя я родилась в Англии, она двадцать шесть лет была моим домом. Я прекрасно знаю, что ваши общины тесно связаны друг с другом. И молодая жена не оставляет тяжело больного мужа без родственников, которые могут позаботиться о нем. Кто-то должен был находиться с ним рядом, Нуала, или хотя бы регулярно приезжать к нему.

– Я…

– Я не собираюсь винить вас, вашу семью или вашего мужа в действиях, совершенных за пределами этого дома. В сущности, я предпочла бы не знать об этом, поскольку вы мне очень нравитесь, Нуала. И самое печальное, что вы нравитесь и моему сыну.

В глазах леди Фицджеральд заблестели слезы.

– Тем не менее с учетом новой информации и вчерашних опустошительных пожаров в Тимолиге я больше не могу вам доверять. Как и вашей семье.

– Но я едва знакома с Морин! Как вышло, что она так много знает о моих близких? Просто я никогда ей не нравилась.

– Полно вам, Нуала, к чему быть такой грубой? Это вам не подобает. Простая истина состоит в том, что я не могу рисковать, не могу допустить, чтобы мой дорогой доверчивый Филипп и дальше делился важной информацией с женщиной, которую он считает своей подругой. Поэтому я вынуждена уволить вас. Вы немедленно