Александр поскучнел как-то, французолюб эдакий, разговаривали на лягушачьем языке, и Брехт решил заднюю включить.

– Но самое главное, что Крузенштерн привезёт семена секвойи, псевдотсуги и корейского кедра. Эти растения в Крыму отлично приживутся и помогут в излечении Елены Прекрасной. А ещё в Корее и на Дальнем Востоке можно у местных купить просто чудодейственный корень. Он называется Женьшень. Настойка их этого корня ещё больше будет способствовать выздоровлению больных чахоткой. Это такой интересный корень, формой, как человечек, с ручками и ножками, и в нём сокрыты великие исцеляющие силы.

– Интересно. А скажите, Пётр Христианович, а того, что мы уже сделали не достаточно для выздоровления сестрёнки.

Брехт помедлил. Без антибиотиков? Да, даже с антибиотиками в будущем от этой болезни будем умирать больше, чем от ковида в разы.

– Нет, Александр Павлович. Эту болезнь полностью нельзя вылечить. Можно надолго продлить больному жизнь, даже на десятки лет. Если будут только соляные пещеры на пять лет. Плюс пять лет – Крым. Добавить секвойи и прочие кедры с соснами ещё пять лет, добавить женьшень ещё пять. И Матрёна пять. Уже двадцать. Может, Елена Павловна так окрепнет, что даже сможет родить ещё ребёнка. Нужно только не выпускать её из Крыма. И мальчика на следующий год туда отвезти, пусть в тёплом море плещется, вита… фрукты свежие ест.

– А что вы про Калифорнию говорили графу Воронцову. – Вздохнул Александр. И не зря. У него жена тоже от туберкулёза помрёт, если Брехт не путает ничего.

– Нужно вместе с Крузенштерном отправить пару кораблей с переселенцами. Только эту часть экспедиции очень хорошо подготовить. Инструмент плотницкий взять с избытком, плуги и бороны немецкие. Даже агронома немца найти. Зерно разных видов и с разных мест взять, испытать какое там лучше приживётся. Семена всех овощей обязательно и маленькие кустики смородины, малины, яблони, вишни, груши и прочих деревьев и кустов. Корабль с экипажем потом оставить в их пользование. Пусть рыбу ловят, а потом сплавают вдоль побережья до Аляски, возьмут там меха и везут мимо Камчатки в Китай. Там продадут и купят продукты для Камчатки и Аляски, а ещё ткани всякие и прочую мелочь для торговли с аборигенами на Аляске и в Калифорнии. На следующий год ещё пару кораблей отправить. И так каждый год по одному – два корабля отправлять с переселенцами. И корабли оттуда не забирать. Покупать у Англии. Это не очень дорого. Шлюп стоит пятнадцать тысяч фунтов. Через десяток лет мы будем иметь в Америке большое поселение. На Аляске чуть меньше, но там сильно много и не надо пока. Увеличится количество людей на Камчатке, а продовольствие, что будет выращивать Калифорния, вполне обеспечит все эти наши форпосты на Востоке.

– Ух и перспективы вы нарисовали, Пётр Христианович. Прожект так прожект. Запишите это на бумаге, обсудим на Совете. А Крузенштерну вашему скажите, что пусть готовится к экспедиции. И про растения ему всё объясните. Со сметой пусть подходит к графу Воронцову.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

– Да, полноте, Пётр Христианович, просил же Александром Павловичем называть. Ну, пойдёмте. Пора ужинать и потом в вашего «Крокодила» играть. А то Катенька скандал грандиозный устроит.

Не устрицы ели, и даже не пюрешку с сосисками. Александр воспитывался по Суворовски и батянька тоже был аскет. Ели гречневую кашу с мясным соусом и чёрный хлеб.

Брехт не выдержал, и когда ему какой-то вопрос про еду задали, сказал, что чёрный хлеб нужно немедленно прекратить есть монаршему семейству или предварительно самим закупать зерно и перебирать. Там спорынья и это ещё хуже туберкулёза. Монархи нахер хлеб побросали, а Александр потребовал подробностей. Пришлось рассказать и даже про свой опыт борьбы со спорыньёй в Студенцах.

– То есть, Петер, Леночку не травят у вас там? – сделала неожиданный ввод Мария Фёдоровна.

– Нет, Ваше Императорское Величество, не травят.

– Мать твою, а чего ты, урод, раньше молчал и нас травить позволял, если знал об этом? – Чуть-чуть не этими словами и на французской мове спросила его Екатерина.

Пришлось рассказать и о посещение митрополита.

– Пётр Христианович, а это всё вы откуда знаете, и почему не знает никто другой? – Опять за своё взялся Государь.

– Да, многие знают. Лет сто – сто тридцать назад, точно уж и не помню, жил в Голландии изобретатель ван Левенгук. Он придумал, как делать маленькие линзы и изобрёл микроскоп. Там все эти, как он их называл, «маленькие животные» видны в его микроскоп. Он о них писал письма в Лондонское королевское общество. Я думаю, если вы, Александр Павлович захотите, то можно купить в Голландии микроскопы Левенгука. Там увеличение около трёхсот раз. Сами эти бактерии или маленьких зверей увидите и споры ядовитые на ржи.

– Сашхен, мне нужен такой микроскоп, – топнула ногой Екатерина.

– Мне тоже, – подняла палец Мария Фёдоровна.

– И я хочу посмотреть, – успокоил их Александр. Завтра же напишу нашему посланнику …

– Лучше и в Англию, и во Францию ещё. Сто тридцать лет прошло, их не много осталось.

– А что сейчас не могут такие делать? – удивился Государь.

– Пока нет. Там очень маленькие линзы и никто не знает, как Левенгук их делал, утерян секрет, – пояснил Брехт и про себя добавил. – Кроме меня. – Нужно будет в часовом цехе наладить производство микроскопов. Все же идут неправильным, путём пытаясь повторить изобретения голландца. Левенгук сразу маленькие линзы делал, оплавляя кончик стеклянной нити. Но пока об этом никто не знает и ещё двести лет не узнают.

Глава 25

Событие шестьдесят шестое

– Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?

– Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»

Брехт сидел за столом и воровал очередную умную мысль из будущего. И это была не песня Фрадкина, и даже не книга Поселягина. Гораздо умнее мысль была. Кто её родил, Пётр Христианович не знал, а вот кто озвучил, знал точно. Рисовал он «Сталинский план преобразования природы». Точно его выполнить не просто, там же и гидротехнических сооружений полно, прудов, озёр, каналов, а вот лесополосы в три ряда по обеим сторонам всех больших южных рек и хотя бы в одну полосу вдоль всех притоков, при желании Государя, вещь вполне возможная.

Рисовал новым золотым пером, что сегодня утром принёс ему Вольдемар Алексеев – самый способный ученик придворно медальера Карла Александровича Леберехта. Принёс шесть ручек и саквояж небольшой, полный новых, тёплых ещё,