– Кхм. Кхм. На водку бы… – и, как нищий, руку протягивает.

– На водку? – Брехт вспомнил, как в конце прошлого года двое таких господ заставили его шапку снимать, проходя мимо Зимнего дворца, и раздумал в зубы дать вместо «на водку». В кармане, что специально пришили ему к черкеске золотой, был серебряный рубль.

– Сдачу дашь? Шучу, не вздрагивай. – Брехт бутарю рубль протянул.

– На Моховой в доходном дому госпожи Стрешневой. – Грозно глянул на «шутника» бусурманина полицейский.

Прилично. И денег теперь, чтобы извозчика взять нет. Пришлось под этой моросью через половину города тащиться.

Овсов был дома – болел. У их превосходительства болел зуб. Точно по Чехову. Слуга, услышав про князя и генерал-лейтенанта, хоть и поглядывая подозрительно на одетого в бусурманскую одежду великана, всё же ушёл доложить и вернулся с приглашением «пройтить».

Сухонький мужичок лет пятидесяти в халате парчовом и с замотанной щекой вышел из спальни, наверное, Брехту навстречу.

– Чем обязан, Ваша Светлость? – И кривится. И даже слёзы в глазах. Что там было у Чехова?

– Коньяком и водкой полоскать пробовали?

– Угум.

– Табачный пепел к десне прикладывали?

– Угум.

– В уши вату, смоченную в водке, пихали.

– Вату? – Нет ещё? Про Йод и спрашивать не стоит. Блин, нужно отправить экспедицию в Архангельск за водорослями. И чем быстрее, тем лучше.

– Николай Сергеевич, мне колдунья моя, та самая, что сейчас принцессу Елену Павловну лечит, дала с собой настойку от зубной боли. Я, как до дому доберусь, пошлю с мальчонкой. Может, быстро отреагируете на мою просьбу, и я домой отправлюсь. За лекарством.

– Угум.

– Мне бы несколько человек каторжников, из бывших солдат, выкупить или каким другим способом в услужение залучить. Я за них отвечать буду. Сбежать не дам.

– Как же это?

– Настойка. И вспомошествование. Только я сам выберу. Я их потом с собой в Дербент заберу.

– Угум. Кх. А вот …

– Я к вам по этому вопросу завтра приду, когда подействует микстура.

– Угум.

Дома сразу в горячую ванну Брехт залез. Почти, правда. Сразу дал команду воду кипятить. А в это время чай с малиной пил и Ваньке инструкцию, собственноручно написанную под диктовку Матрёны, три раза прочитал, чтобы тот её обер-полицмейстеру Петербурга по памяти воспроизвёл. Себе же оставил тоже зелья, мало ли, вдруг у самого зуб заболит. Пригодится инструкция. Тут к стоматологу не пойдёшь. Нет стоматологов. Не лечат, только калечат, вырывая зубы. Если честно, то Брехт Матрёне не верил, что её настойка сработает. Если бы всё было так просто, то в будущем всех настойками лечили. Прополоскал рот и всё, нет, нужно тысячи рублей отдать, за лечение – сверление – нервоудаление.

Полежал в быстро остывающей в массивной металлической ванне воде, подумывая о выведение формулы удельной теплоёмкости вещества. Закон выведут через восемнадцать лет французские учёные Дюлонг и Пти. И это будет переворот в Физике твёрдого тела. По нему можно будет определять атомную массу элемента. Сто процентов нужно опередить этих товарищей. Именно в этом вопросе приоритет России должен быть бесспорен.

Событие шестьдесят второе

Мы убьём его добротой, но только вместо доброты используем оружие.

Ефим Черепанов с Каспером финским пришли точно с боем напольных часов доставшихся от Константина Чарторыйского. Сели на краешки обитых дорогущей золотой парчой стульев и руки на коленях сложили. Готовы внимать. А Брехт вдруг понял, что он побежал впереди паровоза. Нет ещё паровика, и пару месяцев не будет. Нет, и тоже месяц точно не будет матрицы с пуансоном, не куплено шведское железо. Ничего не готово и в ближайшее время не будет готово. Зачем пацанов выдернул? Пусть бы опыта набирались.

– Ладно, товарищи, я вам сейчас денег дам, сходите в ателье и закажите себе нормальную одежду для выхода в свет и несколько прочных, но не дорогих костю… Ну, рабочую одежду, в которой и будете трудиться.

«Товарищи» начали подниматься.

– Не всё. Плюхнитесь назад. Как закажите одёжку, наймите извозчика и доберитесь до Литовского замка. Казармы Литовского мушкетёрского полка бывшие. Я это здание купил. Подыщите для себя там комнату с печкой, где ремонт уже сделан. Там будете и жить и работать.

– Так, Вашество …

– Денег я дам на мебель, дрова и посуду, и наймите кухарку себе если надо.

– Так, Вашество …

– А производить ваша артель будет вот такие штуки, – Брехт показал чертёж и эскиз пера. – Это замена гусиному перу. Макаешь в чернила и пишешь, ничего затачивать не надо, только после письма кусочком ткани протёр, чтобы не ржавело. Делать будем из шведского железа. Нужно чтобы железо гнулось чутка, но и не ломалось при нажатии, пружинило.

– Пружело? – Вытянул к нему ухо Каспер. А хвастал, что в совершенстве владеет великим и могучим. Или сейчас ещё такого слова не существует. Да, нет. Есть же в часах пружинки и в замке на ружьях. Стоп. Надо будет им учителя нанять. Пусть русский письменный и устный обоим подтянет.

– Как хорошая шпага нужно чтобы железо сгибалось, а потом принимала прежний вид. Будем, как и шпаги, специальными методами термообработки делать наши перья вот такими пружинными. Я знаю как. Это как рессора на карете.

– Понятно. – Кивнули оба синхронно. А вот Брехту не очень понятно. Как, например, такой тонкий лист железа без вальцов изготовить? А вальцы как без специальных жаропрочных сталей?

– Сейчас уже делают матрицу и пуансон. В Англию я заказал паровик. Ваша задача изготовить пресс или молот, а лучше и молот, и пресс. Нужно и медленно давить и быстро бить. Привод будет от паровика. Посмотрите помещения, прикиньте, что нужно купить. Да, в этом же здание будет работать и часовой завод. Скоро приедут часовщики из Европы и чеканщики и ювелиры из Дербента. Я не знаю, как делают шестерёнки для часов. Можно ли и их штамповать? Но когда будете прикидывать, какое нужно оборудование, то часовщиков имейте в виду.

Проводив, а, выпроводив, пацанов, Пётр Христианович глянул в окно, посмотреть, как ребята ловят извозчика. Чуть волновался за них, выдал им на всё про всё по сто пятьдесят рублей ассигнациями, а один – беглый холоп, второй иностранец. Загребут в кутузку ещё. Кутузка – это от фамилии Кутузов. Будет тут один деятель в будущем улучшать содержание заключённых. Не этот Кутузов, другой. Обер-полицмейстер Санкт-Петербурга Павел Васильевич Голенищев-Кутузов. Но это лет через тридцать.

Из окна глянул и понял, что до пяти вечера ещё куча времени, а дождь прекратился, вполне можно пройтись