— Сложно сказать, — ответил Боб. — Но Челси лучшая в своем деле. Если Джастина можно спасти, она это сделает. Может, сама убьет после этого, но не даст умереть от руки чужаков.

Это не утешало.

— Все это моя вина.

— Была бы, если бы ты хотел с этим смириться, — сказал Боб. — Но вина — трата времени. Я думал, тебе захочется работать над тем, как сохранить жизни тебе и твоему человеку.

Он вскинул голову.

— Это возможно?

— Наверное, да, — сказал Боб. — Справишься ли? — он пожал плечами.

Джулиус скрипнул зубами. Обычно веселое поведение Боба раздражало его. Но было сложно не обижаться теперь. На кону были жизни, а Боб все еще вел себя так, словно это было шуткой.

— Это не игра.

— Конечно, игра, — пророк прошел к дивану, где Марси стояла возле Амелии. — Все — игра, Джулиус. Должно быть. Жизнь причудливая и жестокая игра, где можно победить.

— Нет, если противник жульничает, — сказала Марси. — Я видела Эстеллу. Она играет не честно. Она словно знала все, что произойдет. И она даже передала это тебе.

Она вытащила из сумки конверт, и улыбка пропала с лица Боба.

— Я не знаю, бомба это или угроза, — сказала она, протянув ему конверт. — Я хотела показать это Челси, но она была занята. Но, если Эстелла решила оставить тебе послание, может, она нечаянно оставила зацепку?

Боб взял конверт без слов. Он порвал конверт и перевернул, что-то белое и маленькое выпало на его ладонь. Джулиус не уловил запах магии, но брат смотрел на вещицу, словно увидел призрака.

— Что это?

Пророк кашлянул.

— Гребень, — он поднял вещицу, и они увидели четыре изящных костяных зубца.

— Зачем она передала тебе гребень? — спросила Марси.

— Потому что он мой, — сказал Боб. — Я дал это ей очень давно как подарок.

— Погоди, — Джулиус решил, что ослышался. — Ты дал Эстелле подарок? — его брат кивнул, и он завопил. — Почему?

Едва вопрос вылетел, Джулиус пожалел об этом. Впервые, сколько он помнил, Боб выглядел… печально.

— Потому что я ухаживал за ней, — он вернул гребень в конверт. — Эстелла не всегда была такой, какая она сейчас. Было время, века назад, пока она не посвятила жизнь моему падению, когда мы с Северной Звездой были очень близки. Только она понимала, что такое жить как пророк. Добавь ее легендарную красоту, и я был очарован в юности.

Джулиус не мог поверить ушам.

— Что случилось?

Боб вздохнул.

— Неизбежное. Величайшей слабостью Эстеллы всегда было ее трагически узкое зрение. Она гениальна, но могла развивать лишь два типа отношений: пешки и враги. Как только она поняла, что я не буду пешкой, я стал врагом, — он печально улыбнулся. — Я это предвидел, конечно, но это грязная тайна пророков. Мы всегда пытаемся изменить нашу судьбу, даже когда знаем, что вряд ли это получится.

— Потому она так сильно тебя ненавидит? — тихо спросила Марси. — Потому что ты не стал ее пешкой?

— Конечно, нет, — Боб фыркнул. — Думаешь, это мыльная опера? Эстелла бросила меня, поняв, что я не стану ее лакеем. Она начала меня ненавидеть, когда я стал побеждать.

Он повернулся, бросил конверт с гребнем в урну возле дивана.

— Я не собираюсь наивно верить, что она хранила это на память, — спокойно сказал он. — Она — дракон, хранить красивые вещи — ее натура. Она отправила гребень сейчас, потому что увидела шанс. Она пытается задеть меня, отвлечь от своей истинной цели.

— Какой?

— Полное уничтожение нашего клана.

Джулиус скривился.

— Это уже перебор.

Боб приподнял бровь.

— А разве Эстелла согласна на меньшее?

Он не смог с этим спорить.

— Конечно, я еще раскрываю детали, — продолжил Боб. — Я гений, и мне больно признавать, что в этот раз преимущество у Эстеллы, но ненадолго, — он оскалился. — Не она одна может жульничать.

Гнев в его голосе вызвал дрожь Джулиуса, но счастливая маска Боба уже встала на место, когда он поднял голову.

— Мне нужно отойти ненадолго, — сказал пророк, быстро поцеловал Амелию в щеку. — Ты будешь занят вечером гибелью, но, если сможешь присмотреть за моей сестрой подольше, я буду очень благодарен. Мы с Амелией долго были вместе. Она… ценна для меня.

Это было почти самое искреннее, что Джулиус слышал от брата, и его язык чуть не заплелся, пока он спешил ответить тем же:

— Конечно, я ее защищу, — пообещал он. — Она и моя сестра. Я сделаю, что смогу.

Боб потрясенно посмотрел на него.

— Даже не попытаешься использовать мое подавленное состояние? — он покачал головой и цокнул языком. — Ты — худший дракон, Джулиус Хартстрайкер.

— Спасибо, — сказал Джулиус. — Но если хотел намекнуть мне на будущее, не надо, — сейчас ему нужно было верить в лучшее.

— У меня есть важный совет для тебя, — серьезно сказал Боб. — Слушай, это может спасти твою жизнь.

Джулиус кивнул, затаил дыхание, глядя на старшего брата. Боб склонился и шепнул ему на ухо:

— Будь собой.

Джулиус отпрянул.

— И все? — завопил он. — Это твой важный совет? Джастин пропал, мы лишились двух воинов, Марси с убивающим проклятием на шее, на меня охотится убийца драконов, а ты советуешь быть собой?

Боб выглядел оскорбленно.

— Это очень хороший совет.

— Он бесполезен! — заорал Джулиус. — Знаю, ты сказал, что клан всегда в опасности, но это другое. Ты знаешь, потому и уходишь. Но мне нужно остаться и разобраться со всем этим, так что раз в жизни ты можешь перестать вести себя как загадочный пророк и сказать что-то полезное? Если не случится чудо, я столкнусь с Ванном Егерем через двенадцать часов. То, что я буду собой, как-то это остановит? Я не могу уберечь Амелию, если я мертв! — он сжал ладонь пророка. — Прошу, Боб, даже умоляю. Дай мне что-то, от чего можно оттолкнуться. Что угодно.

Он знал, что выглядел жалко, но отчаяние мешало переживать. Последние сутки были полными катастроф, и теперь Амелия была выбита, и у Джулиуса кончились варианты. Если Великий Пророк Хартстрайкеров не мог ему помочь, у него ничего не было. Но Боб не ответил ему. Он улыбнулся, опустил ладонь на плечо Джулиуса.

— Ты знаешь, почему я тебя выбрал?

Джулиус вздохнул.

— Конечно, нет. Но я не вижу, как это…

— Потому что ты — позор клана.

— Это мы уже определили, — буркнул Джулиус. — Но…

— Ужасный, — продолжил Боб. — Худший. Я видел все кладки Бетезды — прошлые, настоящие и будущие — и я не видел другого, как ты. Ты не поверишь, как