У Шона появилось иррациональное желание ударить Чаки по башке.

— Привет, Нокс и Чаки. — Бутч доковылял до бара, все еще медленно двигаясь после несчастного случая при игре высокой клюшкой. — Сегодня Лекси просто горячая штучка.

Шон набил баночку с чаевыми.

— Как поживает твой член, Бутч?

— Это мой пах.

Шон встал:

— Да без разницы.

Прихватил напиток и вышел в холл. В «Четырех сезонах» присутствовало несколько бывших «чинуков» и великих хоккеистов. Шон намеренно поболтал с Сэмом Леклером, Таем Сэвиджем и телохранителем старой школы Робом Саттером. Никто из троих ничего не знал о нем и Лекси. Их фальшивые отношения было последним, о чем Шону хотелось говорить, и он мог расслабиться и поболтать с парнями, которые знали, каково это — прорываться в финал и выигрывать Кубок. Он проглотил половину стакана и почувствовал, как напряжение ослабло. Он смеялся над шутками, которые понимали только мужчины. Лекси придет. Если нет, то в мире много других красоток.

— Пол выбыл из строя с порванной мышцей, — напомнил он, когда они обсуждали стратегию Кубка Стэнли.

Краем левого глаза он заметил красную вспышку. Посмотрел через плечо Леклера, и его взгляд остановился на узкой талии Лекси в пышной юбке. Она направлялась в дамскую комнату, и Шон извинился, прежде чем успел одуматься.

Он сдвинул манжет рубашки и взглянул на часы. Восемь тридцать. Можно было бы уйти, не прощаясь. Однако он прислонился плечом к стене и подождал несколько секунд, пока Лекси появится. В мире было еще много красивых женщин, но ему нравилась она, интересовала ее жизнь. Она сама его интересовала.

— Лекси. — Шон выпрямился и встал перед ней. — Я ухожу.

— Ладно.

Она посмотрела за него, и он протянул руку к ее лицу.

— Пойдем со мной.

— Нет. — Ее взгляд наконец встретился с его. — Это невозможно.

— Вовсе нет. Это не так. — Шон уронил руку, отняв от ее мягкой щеки. — Все, что тебе нужно сделать, это шаг, потом другой.

Лекси покачала головой.

— Если ты не можешь идти, я понесу тебя.

Ее голубые глаза наполнились слезами.

Дерьмо.

— Я не хочу плакать здесь перед всеми.

Она моргнула и всхлипнула.

И заплакала. Значит, он должен за что-то извиниться, чтобы она прекратила.

— Прости, что прошлой ночью обвинил твои месячные. — Он правда не должен был такое говорить. — Пойдем со мной, и я все исправлю.

Лекси поморщилась, как будто он только что сделал все хуже.

— Я больше не могу. Не могу притворяться твоей девушкой.

— Конечно можешь. — Шон посмотрел на ее рот и обнаженное горло. Она сказала, что любит его. Она сказала, что он хороший парень. Ему хотелось прижать ее к стене, прижать руки по обеим сторонам ее головы, поцеловать, затаив дыхание, и показать ей, каким хорошим он может быть. — Еще две недели.

— Шон, я не могу…

Он прервал ее поцелуем и прижал к груди. Она застыла в его объятиях, пока его губы дразнили и уговаривали, пытаясь согреть ее и сделать такой же мягкой, как Лекси, которую он знал.

— Нет, Шон. — Она выскользнула из его объятий и поднесла руку к губам. Большая слеза скатилась по ее щеке. — Не поступай так со мной. Я люблю тебя и не могу притворяться, что ты тоже меня любишь.

— Это только на две недели, — повторил он.

Лекси покачала головой и вытерла слезы.

— Я собираюсь объявить о нашем разрыве.

Это было не то, чего хотел Шон, но он ничего не мог поделать, чтобы ее переубедить.

— Когда?

— На торжественном открытии «Гардероба Ням-Ням». Там будет Сильвия, так что это может стать большой новостью на несколько дней. — Она покачала головой. — Тогда все будет кончено.

— Еще не середина марта.

Шон хотел поспорить. Чтобы убедить Лекси, что она просто слишком остро отреагировала. Эмоции, отражавшиеся в ее голубых глазах, остановили его.

— Я скажу, что мы расстаемся по-хорошему и наши дорожки разошлись.

Он не хотел причинять боль Лекси. Это последнее, чего он хотел, но Шон был так зол, что не мог ясно мыслить.

— Теперь мы будем притворяться друзьями?

— Не думаю, что это возможно.

Лекси обошла его и направилась к входной двери. Ему хотелось пойти за ней, встряхнуть ее и прижать к груди. Чего Шон хотел, не имело значения, и он смотрел, как она уходит.

На следующее утро самолет «Чинуков» вылетел на три игры. Шон был не в настроении болтать и заткнул уши наушниками. Лекси собиралась покончить с их договором. Ну и прекрасно. В ту минуту, когда прыгнула в «Морского кузнечика», она превратила его жизнь в драму. Ему это ни к чему. Он не хотел этого и был уверен, что к тому времени, как они приземлятся в Сиэтле, Лекси останется для него лишь далеким воспоминанием. Воспоминанием, которое можно вычеркнуть из памяти, потому что нужно было полностью погрузиться в игру. Его мечты о Кубке Стэнли важнее, чем заноза в заднице в виде сбежавшей невесты. Важнее в любой день недели, только выкинуть ее из головы оказалось труднее, чем он ожидал. Лекси торчала в центральном круге, когда он выходил на лед против «Акул», и ее образ не померк, когда самолет приземлялся в Колумбусе или Тампа-Бей. И уж точно не к тому времени, когда Шон вернулся в Сиэтл шесть дней спустя. Вся команда как будто чувствовала его настроение и обходила его стороной.

— Что-то не ладится? — спросил его Джон, пока команда ждала выхода на лед «Кей Арены» в матче против «Баффало».

— Нет.

Шон надел шлем и вышел на лед, когда объявили его имя. Что еще он мог сказать отцу Лекси? Склонность твоей дочери к драме мне все мозги вынесла? Он пронесся с одного конца площадки на другой, а затем, подняв коньками ледяной фонтан, занял свое место на центральной линии. Фанаты свистели и скандировали его имя. Номер тридцать шестой вышел на шоу, и пришло время делать свою работу. Пора приносить очки команде. Шон поправил наплечники и посмотрел на третий ярус. Место Лекси оставалось пустым. Он знал, что так и будет, но это не разгладило хмурые брови и не погасило гневное пламя, горевшее в груди.

Несколько раз в течение первого периода Шон забывал, что Лекси больше не является частью его жизни, и ловил себя на том, что поднимает взгляд, ожидая увидеть ее ослепительную улыбку. С каждым разом брови хмурились все больше, а пламя гнева разгоралось все сильнее. Не помогло и то, что защитник «Баффало», Эд Соренсон, не закрывал рот в «грязном трепе» и наносил удары сзади. Надежная