В голове непрошено замелькали картинки. С дурацким видом Финист заявляет, что после тренировки совсем «не в ресурсе» и не может совладать с заклятиями высшей магии. С самодовольной усмешкой он создает бледный магический шар на практикуме, хотя всего пару дней назад лечил разбитое лицо у знахаря. Какой нормальный маг сумеет проделать такой фокус, если не накачается алхимической гадостью?

– София! – позвал Рэнсвод.

– А? – испугалась я, словно он действительно мог подсматривать мысли и уже знал, кто именно стал невольным виновником едва не случившейся трагедии. – Киар, что, если до пятницы дар не вернется?

– Вернется, – уверенно опроверг он.

– А если нет?

Устало вздохнув, Киар шагнул ко мне и, склонившись, мягко поцеловал во взлохмаченную макушку. Тело от головы до кончиков пальцев словно прошило магическим разрядом. Я даже вжала шею в плечи.

– Не надо решать проблему прежде, чем она случилась, – поглаживая мою скулу большим пальцем, вымолвил он, видимо, тем самым закрывая разговор. – Спасибо, что оказалась такой сильной, София.

И в этот трогательный момент всеобщего единения у меня в животе до пошлости громко заурчало от голода. От неловкости я на секунду прикрыла глаза. Не девушка, а сплошной позор!

– Сейчас попрошу, чтобы тебе принесли поесть.

Рэнсвод пересек комнату, но в дверях помедлил:

– Кстати, твоя подруга здесь.

Чувствуя, что меняюсь в лице, я уточнила, словно подруг у меня имелась большая подвода и четыре маленькие тележки:

– Альма?

– Вчера ее парень едва не выбил дверь, когда меня разыскивал. Домашние духи до сих пор отказываются оставлять замок незапертым.

– И Альма в курсе, что происходит?

– Я рассказал в общих чертах, – качнул головой Рэнсвод. – Без подробностей.

– Ты заставил ее дать клятву о неразглашении? Или она подписала магический договор?

– Естественно, кровью. – Он сверкнул белозубой улыбкой, вспыхнувшей и в темных глазах. – Твоя подруга не будет болтать – она слишком сильно за тебя переживает. Скажу ей, что ты проснулась.

Альма, одетая в хозяйственный фартук и с косынкой на волосах, появилась в покоях так быстро, словно бежала рысцой. В руках она несла поднос с едой.

– Спасибо добрым предкам Сатти, ты живая! – воскликнула она, проворно направляясь к кровати, и тюкнула поднос на одеяло. Фарфор истерично зазвенел, через край глубокой тарелки выплеснулся суп, жалобно скособочился кофейник, выпустив из длинного носика нечто красное…

– Ты заварила калину?! – в священном ужасе охнула я.

Как можно пытать человека, который едва выжил? Что за бесчеловечная жестокость?

– Бабушка Сатти говорит, что калина – первое средство для восстановления резерва, – нравоучительно отозвалась подруга и, присев на край кровати, сжала меня в железных объятиях, едва не выбив только-только возвращенный дух. – Я до ужаса испугалась!

– Прости, что испортила тебе турнир. Ты к нему с декабря готовилась, – пробормотала я, стараясь не открывать рот широко, чтобы случайно не зажевать ее косицу.

– Турнир мы и своими силами прекрасно профукали, – отодвигаясь, уверила Альма. – Нашу команду вытурили с соревнований до середины следующего года. Я разнос пропустила, но Эзра сказал, что тренер вопил как припадочный, пока голос не потерял.

– Где ты взяла фартук? – поинтересовалась я, лишь бы не говорить о том важном, что тянуло за душу.

Подруга поправила съехавшую на затылок косынку.

– Тетушка-домоправительница дала.

– Ты видела домоправительницу?! – вытаращилась я.

– А ты нет?

– Ни разу! Она неуловимая, как Дуся, крадущая мокрые носки.

– На мою бабушку похожа, только шайэрка и не орет. Даже ни словечка не сказала, что я умазала кухню, пока готовила. Святая женщина! Дуся, кстати, ее любит. Ходит за ней по пятам – жрать выпрашивает.

Мы неловко замолчали.

– Ты, наверное, думаешь, будто я злюсь, – первой заговорила Альма, неловко разглаживая складки на одеяле. – Это не так, подруга. Откровенно сказать, я не очень вникала, что у вас с магистром произошло, – не моего ума дело. Однако официально заявляю, что из тебя выйдет отличный шпион. Я ни на секунду тебя ни в чем не заподозрила.

– Мне правда жаль.

– Да брось, – поморщилась она. – Друзья существуют не для того, чтобы осуждать. Страшно представить, как тебя тяготило то, что приходится врать.

– Спасибо, – слабо улыбнулась я.

– И знаешь… – Альма наклонилась поближе и заговорщически забормотала: – Рэнсвод был нереальным, когда ворвался в лазарет. А как он нес тебя на руках! Ты – без сознания, в одеяло завернута, а он несет, как будто ничего не весишь. До сих пор мурашки бегут!

Она потерла ладонями руки, словно избавляясь от волны навязчивых мурашек.

– Киар вынес меня из лазарета? – медленно проговорила я. – И много народу нас видело?

– На турнир вообще собралась большая толпа… – туманно протянула подруга. – Но переодевала я тебя сама! Он даже из комнаты вышел.

В голове загудело. Я потерла виски и бросила на айтэрийку вкрадчивый взгляд:

– Слухи уже ползут?

Альма пожала плечами:

– В академии все время о ком-нибудь судачат. Вчера мы с Эзрой, сегодня вы с Рэнсводом. Потом еще кто-нибудь. Пока ты вернешься на учебу, все устанут перетирать и забудут. Или ректор заведет интрижку с преподавательницей северного диалекта. Конечно, такое маловероятно, но за надежду-то динаров не берут!

– В общем, все плохо, – резюмировала я.

– Эзра говорит, что бывало хуже, а Лейке с Теей я уже мозги вправила. В общем, ты поешь. Займи себя делом! – Она резво соскочила с кровати и плюхнула мне на колени, вякнувший поднос. – Между прочим, с самого утра у очага стояла! Все платье уделала.

– Я ценю.

– Тогда заплати за стирку платья.

У меня невольно вырвался смех.

– Ладно.

– И съешь все, даже если невкусно! Суп я, к слову, пересолила. Зато какую калину заварила! – Она мечтательно закатила глаза и поцеловала кончики пальцев. – Предки Сатти пустили слезу умиления.

На следующий день слабость ушла. Я чувствовала себя настолько хорошо, что позавтракала с Рэнсводом. Тетушка-домоправительница, действительно неуловимо напоминающая бабушку Сатти, отказалась отдавать на растерзание только-только отмытую кухню и отправила есть в столовую. Цитируя ее: «как и положено настоящим аристократам». Я мудро промолчала, что во мне столько же аристократических кровей, как в кошке Дусе.

После очередного визита дворцового лекаря она тоже засобиралась и со словами, дескать, господин Рэнсвод терпеть не может, когда ему мешают работать, оставила нас вдвоем.