Когда зашел внутрь, темнота буквально обняла меня. Да уж, освещение тут не в приоритете. Но я всё равно держался на высоте, хотя ситуация уже знатно напрягала.

— Что делают дети? — спросил я, указывая на ребят, сидящих за столами.

— Праздничные открытки мастерят. Скоро на улицы пойдут продавать, сто рублей за штуку, — объяснила администратор.

— Серьезно? Прямо такие дела с деньгами плохи?

— Правительство выделяет пятьсот тысяч в год. Плюс пожертвования. Всего около двух миллионов.

— Ну, вроде бы неплохо, — хмыкнул я.

— У нас четыре сотни детей. Всё еще думаете, что это много? — голос старушки был холоден и резок.

Ну, что тут скажешь? Ситуация очевидна. Они себе даже электричество позволить не могут. Небось провинившиеся дети в подвале педали крутят, чтобы лампочки запитать. А это на минуточку — эксплуатация детского труда!

Старушенция словно прочитала мои мысли:

— Да у нас были проблемы с оплатой света. Чуть не отключили, — добавила она с мрачной усмешкой.

— Неплохо вы их припугнули, — отметил я.

Мы пришли в самую дальнюю комнату. На кровати лежал парень с окровавленными бинтами вокруг живота. Рядом плакала девчонка лет двенадцати.

— Как это случилось? — спросил я, осматривая рану.

— Это я… я поранила учителя Кирилла, — девочка всхлипывала, умоляя, — Доктор, спасите его, пожалуйста.

— Успокойся. Он не умрет, — ответил я, осматривая раны. Всё оказалось не так плохо. Просто кожа и немного крови. Внутренности не задеты, но парень выглядел настрадавшимся.

— Эй, ты еще с нами? — окликнул его.

— Да, — он кивнул, пытаясь сделать вид, что всё в порядке.

Парень явно красавчик. Даже я признал это. Возможно, эта мелкая его когда-то любила, а потом ударила ножом. Например, приревновала к другой ученице или учительнице.

После перевязки и обработки я дал советы:

— Не мочи, не напрягайся три дня. Вот тут антибиотики, пей по две штуки после еды. Через три дня снимешь повязку.

— Ладно, спасибо. Сколько должен? — спросил он, явно не в своей тарелке.

Старушка встряла, махнув рукой:

— Я заплачу. Ты же здесь пострадал.

— Не парься, — я начал собирать вещи. — Это бесплатно.

— Но это неправильно, — снова заикнулся пациент.

Я не стал отвечать, просто кинул ему свою визитку:

— Вот, если чё понадобится — звони.

Тут какая-то девчонка подскочила:

— Эмм… Ну, вы не такой красавчик, как учитель, но… вы хороший человек.

Что? Это что было сейчас — комплимент или оскорбление? Да мне вообще не нужно это ваше милосердие.

— Ладно, мадам, я пойду, — буркнул, чувствуя, как это место становится мне тесным.

— Спасибо вам, молодой человек. Господь с вами, — её голос догонял меня, пока я уходил.

Когда вернулся домой, на часах было ещё только четыре. А тут пять полицейских машин по дороге проехали мимо.

— Чё в городе происходит? — пробормотал я себе под нос, прищурившись на эти мигалки.

Машина притормозила рядом.

Из окна выглянул Леонид:

— Привет, Григорий.

— Леонид, чё за кипиш?

— Да так, кто-то крякнул.

— Как?

— Сам повесился.

— И нафига для этого столько полиции?

— А он был в розыске, скрывался тут. Хату снимал. Владелец за арендой пришёл — нашёл его болтающимся.

— Ну тогда не буду тебя отвлекать.

— Да ну, работы не так много. Пошли лучше по пивку? — Леонид явно был настроен на отдых.

— Ты уверен, что я тебе не помешаю?

— Я ж просто участковый. Криминальщики там уже всё сами разрулят.

Я залез к нему в машину, и мы поехали в забегаловку рядом с местом происшествия.

— Григорий, а где твой огромный пёс, Бим?

— С мамой тусит.

— С Мэри?

— Да ну, — я покачал головой. — С Памелой. Это та, которую ты навёл, и которая тут всех на уши поставила. Теперь она моя соседка.

Подъезжая, еще издалека заметил, как полицейские выволакивали труп из дома. Улыбка на моем лице была совсем не к месту, но чего уж там — не каждый день видишь такое зрелище.

Потом заметил знакомые лица. Полицию возглавлял Михаил. Он меня тоже увидел и направился прямо ко мне.

— Григорий, ты как здесь оказался? Ты что, Леонида знаешь?

— Привет, Михаил. Я живу в этом городке, если забыл. А Леонид — это наш местный участковый. Кстати, не хочешь выпить с нами? — я подмигнул.

— Я еще на работе. Нам, полицейским, вроде как пить запрещено, — сказал он с таким серьёзным видом, что у меня чуть не вырвался смешок.

Леонид, бедолага, весь покраснел.

Михаил внезапно заржал и хлопнул его по плечу.

— Лёня, да я прикалываюсь! Налей мне стакан!

Обстановка сразу стала теплее. Михаил был простым мужиком. Поднял стакан, опрокинул его залпом.

— Хорошо пошло! Знаешь, этот бедняга висел мертвым больше десяти дней, пока его нашли. Труп вонял ужасно.

— Эй, ну прекрати, — недовольно хмыкнул Леонид, — у нас тут вообще-то обед. Ну это было самоубийство?

— Нет, — Михаил покачал головой. — Улик мало, но я уверен в одном: это был серьёзный преступник. Такой не пойдет на самоубийство, да еще и в съёмной хате.

Он перевел взгляд на меня:

— Григорий, ты выглядишь неважно. Не вздумай сказать, что ты как-то к этому причастен?

Я закатил глаза.

— Да брось ты, просто удивляюсь, как тут вообще можно жить. Я