землей» осуществляется через спутниковый канал, который работает при помощи геостационарного спутника. Полярники могут смотреть первый канал телевидения, который ретранслируется при помощи маломощного передатчика. Есть Интернет, но действует и почтовое сообщение.

В 2004 г. около станции «Беллинсгаузен» построили храм Святой Троицы Русской православной церкви, который является самым южным православным храмом на Земле. Он же единственный постоянно действующий храм в Антарктиде. Построена 15‐метровая церковь из сибирского кедра и лиственницы на возвышении и хорошо видна прибывающим в западную часть ледового материка. Колокола отлиты по заказу семьи Муравьевых-Апостолов, потомков российского декабриста.

17 февраля 2016 г. антарктическую станцию «Беллинсгаузен» посетил патриарх Московский и всея Руси.

(По материалам: Козловский В.Р. Российская антарктическая станция «Беллинсгаузен» // Юный ученый. 2021. № 5 (46). С. 21–25)

Дмитрий Шпаро: «Мы первыми пришли на Северный полюс пешком»

В 2.45 по московскому времени 31 мая 1979 г. первая в истории полярная лыжная экспедиция газеты «Комсомольская правда» под руководством Дмитрия Шпаро на 76‐й день после старта достигла Северного полюса. В интервью Шпаро рассказал о подготовке экспедиции, о бомбардировщиках, которые летали над комсомольцами, медицинских экспериментах, а также о тех, кто обвинял участников похода в присвоении славы.

– Все началось с любви к свободе. Когда я был студентом МГУ, многие ребята на самых разных факультетах занимались походами, потому что походы давали свободу. Страна была фантастически разнообразной: можно было легко поехать в Грузию, Сибирь, на Камчатку. Зарплаты тогда были маленькие, но транспорт дешевый. Студенты как-то с этими трудностями справлялись, а когда отправлялись в поход и жили в палатках у костра – вот тогда они оказывались в своем мире. Мы чувствовали себя свободными в широком смысле слова: не просто чистый воздух, а свобода от многих обременительных ограничений, которые есть в Москве. И в политическом смысле тоже.

Когда я пришел на мехмат, довольно быстро собралась группа единомышленников, которые хотели путешествовать как можно дальше от Москвы. Мы устраивали походы на байдарках, на плотах, на лыжах, по горам и тайге. В какой-то момент я понял, что больше всего мне нравятся походы на лыжах. А если ты хочешь, чтобы твои лыжные трудности росли, надо отправляться на север. Там были чудесные походы, они очень запоминались. Хотелось идти на север все дальше и дальше. А дальше лежали льды.

В 1969 г. у нас был отличный поход по Таймыру. Мы дошли до побережья моря Лаптевых и до мыса Челюскин – самой северной точки страны. Мы пришли туда 8 мая, это был полярный день, ослепительно сияло солнце.

Экспедиция Дмитрия Шпаро на Северном полюсе. 1979 г.

За мысом Челюскин с юга на север растянулся на тысячу километров архипелаг Северная Земля. А дальше был покрытый льдами океан – тысяча километров до Северного полюса. Вот там мы очень хорошо почувствовали, что вершина планеты совсем рядом. Это очень сложная задача: впереди были гигантские торосы, хаос льда. Но возможная. Все, что можно, было прочитано. Всем было понятно, что пешком туда еще никто не ходил.

Но путь преграждала трещина – большая, широкая полынья. Такие трещины называются «заприпайными» – они отделяют лед, который прирос к земле, от дрейфующих полей. На припае лед не движется, но идти по нему все равно страшно: мы вступали на еще незнакомую нам поверхность. По этому припаю мы шли на острова Комсомольской правды. Он был изломанный, мы восхищались красотой торосов. Кто-то видел в них хрусталь, кто-то верблюдов, и каждый находил что-то свое.

Сложилась команда и философия. Люди в команде появлялись постепенно. Со времен лыжных походов на мехмате с нами был Юра Хмелевский – аспирант, на три года меня старше. Благодаря экспедиции через пролив Лонга появились новые ребята: Володя Леденев и Толя Мельников.

В экспедицию хотели попасть гигантские, физически очень сильные люди, но это ничего не определяло. Остается непонятным, что самое главное. Сила приветствуется, но выносливость будет важнее. И должен быть какой-то философский взгляд на трудности. Если ты скажешь себе, что твои страдания несущественны, или даже пойдешь дальше и докажешь, что страдания приносят радость, – тогда все будет хорошо. Великий путешественник Амундсен в своей книжке «Моя жизнь» пишет, как услышал древнюю историю про людей, которые погибали от голода, и как ему, Амундсену, захотелось попасть на их место. Он захотел почувствовать их страдания. Вроде бы бред, но, с другой стороны, это нормальная жизненная философия.

Как сейчас помню, сидит Юра Хмелевский на Северной Земле и бинтует свои натертые ноги. Мороз. Смотришь на эти ноги, и сердце обливается кровью. Но мы ни разу не видели, чтобы он как-то показывал, что ему больно или плохо. Он был нормальным человеком, вся эта боль была где-то внутри.

Мы хотели идти к полюсу сначала вшестером, но седьмым все-таки присоединился Вася Шишкарев. Вася тренировался с нами пять лет, но сначала мы его брать с собой не собирались. Про нашу экспедицию потом сделали фильм «К полюсу!» с музыкой Никитина и текстом Визбора. Там такой кадр: Василий отверткой вкручивает шурупы, а на фоне звучит голос Юрия Визбора: «Несколько лет он настойчиво ввинчивал в сознание членов экспедиции идею, что он абсолютно необходим в походе».

Спортивная гордость СССР

Так возникло общество «Динамо» (1923 г.)

Пока шла Гражданская война, Советам было не до спорта. Однако при Наркомате военных дел РСФСР уже с марта 1918 г. существовала система так называемого Всевобуча (всеобщее военное обучение), отвечавшая за подготовку армейского резерва.

Каждый трудящийся от 18 до 40 лет должен был пройти курс военной подготовки. Программа, рассчитанная на 96 часов, обучала стрелковому, строевому и окопному делам. Всего за годы войны Всевобуч прошли около 5 млн граждан.

Кстати

Параллельно с военной подготовкой шли и мирные спортивные занятия. В столицах продолжали существовать старые спортивные общества. Особенно страстно горожане любили футбол. Даже война и революция не мешали фанатам разыгрывать первенство Москвы.

Осенью 1922 г. власти объявили о закрытии «буржуазных» спортивных обществ и передаче их имущества точно таким же, но советским. Впрочем, самих обществ еще не было. Их следовало создать, соединив возможности Всевобуча и гражданского, мирного спорта. Зимой 1923 г. заместитель начальника политсекретариата войск ГПУ Московского округа Павел Уралец предложил коллегам создать на базе любительских команд органов госбезопасности новое спортивное общество. Идея так понравилась, что 18 апреля 1923 г. в ГПУ провели учредительное собрание. Начальник политотдела Леонид Недоля-Гончаренко, при царе работавший на заводе «Динамо», предложил название и девиз.