Пока шла в комнату, ощущала себя какой-то то ли растерянной, то ли и вовсе потерянной. А что, если Эта противная Портовски права? Что если и Эрик Альтовски, и Яни просто исключение из правил.

А я?

А я никогда не смогу овладеть магией.

Так и останусь никчёмной серой посредственностью.

Эта мысль страшила и добавляла неуверенности.

Уткнувшись взглядом в пол и прижав к себе ценные, наверное, только для меня тетради, не могла отделаться от этой навязчивой мысли. Куда бы я ни повернула голову, всюду видела отголоски магии.

Парящие над потолком свечи, имитирующее люстру. Призраки картин. Домовые.

Академия дышала волшебством.

Мне бы только щепотку сил, что скрывается в ней.

Искру!

А я уж дальше сама, такое пожарище разведу…

Да только не чувствовала я в себе этого. Лишь тьма и то…! Не видели бы её остальные, так и я бы сейчас подумала, а не приснилось ли?

Войдя в комнату, обнаружила там очередную пассию соседа.

Наверное, в иной ситуации я бы начала выступать, но не сейчас. В конце-то концов, у этой девушки, как и у других, своя голова на плечах.

Все видят, что происходит и молчат, а мне вечно больше всех надо!

Нравится ей тряпкой стелиться в мужских ногах — да и, пожалуйста.

Сложив тетради на столе, я уставилась в окно.

Штормило. Огромные волны разбивались о скалы, поднимая брызги и взбивая желтоватую пену. По стеклу молотил мелкий дождик. Нудный, вгоняющий в хандру.

И как лучик чего-то светлого и хорошего — в небе парил пегас. Правда, чёрный. Но этот момент можно и опустить. Величественное животное размахивало крыльями, набирая высоту.

Красавец! Глаз не отвести.

— Аля? Всё нормально?

Вздрогнув, я обернулась на друга. Его пассия недовольно поморщилась и поплелась на выход. Видимо, чтобы выразить всё своё негодование, она с силой хлопнула дверью. С боку выпал кусочек замазки.

— Дома так стучать будешь! — гаркнула я ей вдогонку.

— Да оставь ты её. Лучше расскажи, чего такая унылая? Ты на себя не похожа, подруга моя сердешная.

Я пожала плечами и попыталась отмахнуться.

— Давай, Аль, поплачься в жилетку, она у меня знаешь какая модная и стильная.

Усмехнувшись, я поднялась и подошла к окну.

— Мне кажется, что я ничем не приметная. Серая и скучная. Наверное, это правда. Ты солгал мне, скажи честно? У меня не выйдет стать сильным магом?

— Кто назвал тебя неприметной, Аля? — Яни поднялся с кровати. — Что за вздор, душечка моя, ты несёшь. Какой жалкий акт самобичевания. Фу-фу-фу, Алечка, не надо так делать. Запомни, а лучше запиши — ты чудесная, красивая девушка. Иначе быть просто не может!

— Или пустышка, каких миллиарды! — тяжело выдохнула я.

— У-у-у, как там всё запущено. Надо исправлять.

Подойдя со спины, Яни обнял меня за плечи и встал рядом.

— Девочка, никогда не произноси таких слов, а то вдруг там услышат, — он поднял руку и указал пальцем в небо. — В мире существует только одна правда и заключается она в том, что ты можешь добиться всего, чего захочешь. Абсолютно всего. Все барьеры только в твоей голове. Разрушь их! За тебя этого никто не совершит.

Пегас подлетел ближе и сделал круг вокруг купола замка.

— И всё же это самые прекрасные создания, — прошептала я, глядя на парящего красавца. — А у нас их не существует…

— Согласен. А знаешь легенду о них?

— Нет, — я покачала головой. — Расскажешь?

Потянувшись, Яни схватился за ручку рамы и распахнул окно. В лицо мгновенно ударил поток тяжёлого солёного ветра. Брызги то ли океана, то ли дождя холодили кожу.

— Слушай, — шепнул змей. — Давным-давно, когда по Земле ходили великие боги, по бескрайним зелёным прериям вольно бегали огромные табуны лошадей. Они не ведали печалей и не знали неволи. Гордые создания оставляли после себя лишь пыль и не было у них врагов. Но однажды их увидел человек и затаил он чёрное в сердце. Завидно ему стало. Ведь не мог человек так быстро бегать, не были его ноги столь сильны. И решил он поработить этих грациозных животных и заставить служить себе. Табун за табуном оказывался в тесных загонах, и было так пока не осталась небольшая группа лошадей. Их вожак огромный жеребец понимал, чем закончится пленение. Они потеряют волю, не смогут больше наслаждаться бесконечными прериями. Не будут их жеребята бежать вперёд ветра. И он гнал, спасаясь от преследователей, сидящих верхом на его сородичах. День сменяла ночь. А жеребец всё стремился вперёд, не жалея копыт. Но людей оказалось слишком много. Загнали они последний вольный табун на голые скалы. Встал на дыбы сильный конь. Раздалось его громкое ржание. Но деваться ему было некуда. Впереди люди и арканы, позади бушующий океан. И тогда гордый жеребец прыгнул со скалы, а за ним и его кобылицы. Сжалился бог океана, взмахнул рукой и даровал им крылья. Поднявшись в небеса, пегасы сохранили не только свободу, но и достоинство. С тех пор небо — их бесконечные прерии.