Небесная техника начинает мне поддаваться. Я всё ещё не знаю её имени. Текст представляет собой очень сложный многоуровневый шифр, который даётся мне нелегко. По крупицам я вычленяю все тонкости, дополняя своё умение использовать янтарные призрачные руки. Уже могу за бой вызвать их несколько раз, но только на пару ударов сердца. Полноценной техникой назвать это сложно, однако это уже хоть что-то.

Кроме того, я пытаюсь совместить стили Лазурного Потока и Нефритовой Черепахи. В каждом есть своя сильная сторона и своя уязвимость. Если членам сект гордость так застилает глаза, что они не видят истины, у меня такой проблемы нет. Уверен, сочетание двух стилей может родить новый, гораздо более могущественный.

Учитель всё чаще отлучается из дворца, поэтому, чтобы я не скучал в одиночестве, он отправляет меня на это время в центральный павильон для совместных тренировок с их адептами. Среди основных учеников я постепенно завоёвываю уважение. Сделать это не так сложно, хотя и не со всеми работает.

Простой дружеский спарринг может сделать из твоего соперника как верного товарища, так и кровного врага. Стараюсь избегать второго исхода. Правда, всё равно некоторые заносчивые дворяне, даже стоящие со мной на одной ступени Богомола, не могут простить мне поражения. Иные же со смешком говорят, что в следующий раз утрут мне нос, и в их глазах я не вижу затаённой обиды.

Несколько раз Драсс Фен посылает меня в Хукоу с мелкими поручениями. В один из таких визитов я встречаю Юна и Лиу у нашего общего знакомого Яниса. После радостных приветствий и дружеской болтовни за кружкой вина я решаюсь перейти к серьёзному разговору.

— Я хотел побеседовать с вами кое о чём важном, — начинаю говорить, внимательно глядя на друзей. — Вы же видите, к чему всё идёт. Секты готовятся к войне. Мы должны что-то сделать, пока не стало слишком поздно.

Юн хмурится и отводит взгляд.

— Рен, ты же знаешь, мы не можем… Мы верны Лазурному Потоку. Ты хочешь сделать из нас клятвопреступников? Да и как можно что-то изменить?.. Мы всего лишь ученики.

— Но мы не можем просто сидеть сложа руки! — горячо возражаю я. — Если начнётся война, пострадают не только адепты, которые сами выбрали свой Путь, но и простые люди. Ваши семьи, друзья. Неужели вам всё равно?

Лиу кусает губы, явно разрываясь между долгом и дружбой.

— Рен, пойми, — произносит она, — для нас секта стала домом. Мы столько лет провели здесь, следуя её учению. Мы не можем просто так предать её.

— Даже если она ведёт вас по неверному Пути? К смерти и бессмысленным жертвам? — я смотрю на них с горечью. — Неужели наша дружба ничего не значит?

— Значит, но… — Юн сжимает кулаки. — Ты же сам ушёл к Черепахам. Как мы можем доверять тебе? Вдруг это уловка, чтобы ослабить Лазурный Поток?

Мне будто пощёчину залепили. Подавшись назад, смотрю него тяжёлым взглядом. Неужели они могут так думать обо мне?

Хочу ответить, но осекаюсь. Бессмысленно. Они слишком глубоко увязли, мои слова их не убедят. Нужно что-то посильнее.

— Хорошо, я понимаю вашу позицию, — ровно говорю я. — Просто приглядитесь внимательнее к тому, что происходит в секте. Обещайте, что не станете слепо верить всему, что вам говорят, а подумаете своей головой. Хорошо?

Юн и Лиу переглядываются.

— Ладно, обещаю, — нехотя бурчит девушка. — Раз ты так просишь… Присмотримся.

Её спутник кивает.

— Спасибо, — искренне улыбаюсь я. — Для меня это очень важно.

— Эх, и почему всё так сложно⁈ — взъерошив волосы, стонет Юн и заказывает ещё вина. — Вот раньше было проще. Тренируйся, служи, и голова не болит. А теперь думай тут, кто прав, а кто виноват.

— Цена мудрости, — невесело хмыкает Лиу.

На этом наш разговор увядает. Мы ещё немного сидим, вспоминая беззаботные деньки, но тяжесть недосказанного висит между нами. Однако мне кажется, что я посеял зерно сомнения. Остаётся лишь надеяться, что оно прорастёт. Рано или поздно они поймут, что я прав. Вопрос лишь, не будет ли тогда уже слишком поздно.

Мне ничего не остаётся, как вернуться к тренировкам. Проводя время в основном павильоне, я больше узнаю о настроениях. Завоевав уважение у части учеников, мне несложно получить информацию, но стараюсь делать это ненавязчиво, чтобы меня ни в чём не заподозрили. Слишком рано действовать открыто. Надо заручиться большей поддержкой, и желательно из обеих сект.

Слухи и истории, гуляющие по секте, мне не очень нравятся. Кто-то с горечью рассказывает о загадочных убийствах на территории секты, а другие с гордостью заявляют об удачных вылазках на территорию Лазурного Потока. Я уверен, что без крови там точно не обошлось. И это опять кровь невинных людей.

После тренировки в основном павильоне я возвращаюсь во дворец к учителю и неожиданно встречаю Наоки. Выглядит обычно миловидная девушка так себе. Бледная кожа, чёрные круги под глазами и печать усталости на лице.

Она рассказывает, что её перевели сюда совсем недавно. До сих пор мечница находится в статусе наставника, но патриарх скоро должен повысить её до мастера. Я искренне радуюсь этому событию, но прошу уединиться, отчего вгоняю девушку в краску. Она смущена, но соглашается.

Мы с ней выходим на небольшую аллею рядом с одной из пагод, где можем поговорить без лишних ушей. Я замечаю, как она нервничает, теребя рукав одежды. Но стоит мне завести серьёзный разговор, как она тут же берёт себя в руки.

— Наоки, послушай, — начинаю я, глядя ей прямо в глаза. — Ты же видишь, что творится вокруг. Секты на грани войны. Мы должны что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

Она хмурится и отводит взгляд.

— Что за вздор ты несёшь, Рен? — её кулаки сжимаются, но в этом жесте нет истинной злости. Скорее, сомнение и усталость.

— Неужели ты не замечаешь, как растёт напряжение? — настаиваю я. — Все эти стычки, убийства мирных жителей… Разве ради этого мы ищем силы? Чтобы убивать безобидных селян?

— Рен, я… Я не могу… — Наоки прикусывает губу, явно борясь с собой. — Нефритовая Черепаха — моя семья. Я столько лет отдала ей. Как я могу пойти против неё?

— Даже если она ступила на кровавый Путь? — тихо спрашиваю я.

Наоки молчит, отвернувшись. Я вижу, как дрожат её плечи.

— Ты не понимаешь, — наконец произносит она срывающимся голосом. — Я… Со мной творится что-то странное. Эти сны, видения… Я почти не сплю. Этот голос преследует меня, но я боюсь слушать его. Боюсь того, что он может сказать…

Признание даётся ей нелегко. Я