что нам лучше всего вместе, и не решиться на этот шаг. Кольцо, вытатуированное на твоем обручальном пальце, — это постоянное доказательство того, что ты любишь меня. Что ты всегда будешь любить меня. Я запечатлен на твоей коже, Рен. Навсегда. От этого не скрыться. Ты помнишь, как я нарисовал это на тебе?

— Ты нарисовал это на мне?

Я прижала левую руку к груди и сжала ее другой рукой. Как будто если я буду скрывать свою татуировку, это изменит ее происхождение или тот факт, что я не знаю, откуда взялась первоначальная линия, но моя интуиция подсказывала мне, что она должна быть выгравирована в моей коже навсегда.

Он посмотрел на мою руку и кивнул.

— В ту ночь, когда Лора накачала тебя наркотиками, я отвел тебя в твою комнату. Ты спросила, почему я помог тебе. Я ответил, что единственное время, когда я не чувствую себя так, как будто я просто выполняю свои обязанности, — это когда я с тобой. Кстати, это до сих пор так. Ты сказала мне, что я тебе нравлюсь, а я сказал тебе, что, если бы все не было так сложно, я мог бы видеть себя с тобой навсегда. А потом я нарисовал то кольцо на твоем обручальном пальце.

Он потянулся к моей руке, и я позволила ему взять ее — ничего не могла с собой поделать.

— Я не понимал этого до недавнего времени, но все не обязательно должно быть так сложно. Мы можем все упростить. — Он наклонился вперед, поднес мою руку к губам и прижал поцелуй к моей татуировке. — Выбери меня, и я выберу тебя. Мы будем ставить друг друга на первое место. Все остальное — лишь фоновый шум.

Я хотела этого. Хотела. Но я не могла сделать выбор прямо сейчас. Что поможет мне решиться на этот шаг? Я не была склонна к великим жестам. Я даже не была склонна к маленьким. Поэтому понимание того, чего я хочу, ускользало от меня.

— У меня нет для тебя ответа.

— Ничего страшного. — Он изучал мое лицо. — Но я буду продолжать пытаться.

— Хорошо.

— Не меняй больше свой номер телефона.

Моя улыбка проскользнула мимо.

— Хорошо. — Я наконец-то позволила себе рассмеяться, и это было свободно. — Было ли изменение моего номера телефона драматичным? Возможно. Но в свою защиту скажу, что…

Визг шин пронзил воздух. Дамиан перекинул свое тело через мое, мгновенно прикрыв меня. Я не нуждалась в его защите, но он все равно сделал это. По всему двору и подъездной дорожке Маман солдаты приводили в готовность свои пистолеты и автоматы.

Четыре "Эскалейда" без опознавательных знаков остановились на подъездной дорожке, между ними равномерно распределились более двух десятков человек, вооруженных винтовками. Тактическая группа Папы. Они бросили взгляд на нашу группу, которая превосходила их по численности четыре к одному, и приостановили свои движения.

Маман стояла на ступеньках своего дома. Она прислонилась к колонне, закинув одну ногу на другую, изображая беззаботность. А почему ее это должно волновать? У нее были хорошие связи в мафиозном мире. Она тратила свое время на приобретение союзников, в то время как папа тратил свое время на создание врагов.

Маман и незваные гости стояли на волоске от гибели. Но она выглядела беззаботной. Даже уверенной в себе. У нее была армия. У Папы была небольшая тактическая группа. Они отступят, и семья Витали будет принадлежать ей.

Машины оппозиционной команды отступили, выезжая с проезжей части. Дамиан слегка отступил назад, и наши глаза встретились, едва ли разделяя нас на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд опустился к моим губам. Я прильнула к нему, вспомнив, что не готова рискнуть потерять его, вступая с ним в отношения.

Я откинулась на спинку кресла, и он отступил от меня.

— Тебе не нужно было этого делать.

— Инстинкт. — Он сделал паузу. — И даже если бы это был не инстинкт, я бы все равно это сделал.

Я не могла на это злиться.

— Спасибо.

И несмотря ни на что, несмотря на годы обмана со всех сторон, я поняла, что он всегда заставлял меня чувствовать себя в безопасности.

ГЛАВА 45

Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт.

Артур Конан Дойл

Одна неделя спустя

Дамиан: Все еще без ответа?

Рената: Спроси меня завтра еще раз.

Дамиан: Уже завтра.

Рената: Наблюдательный.

Дамиан: Милый.

Рената: Завтра.

Дамиан: Я начинаю думать, что ты просто хочешь, чтобы я писал тебе каждый день.

Рената:…

Дамиан: Дай угадаю… Завтра?

Рената:…

ДАМИАНО ДЕ ЛУКА

Я кивнул в знак приветствия Бастиану, который сидел в пустом баре со стороны клиентов. В полдень бар был закрыт, так как готовился к подаче ужина.

Ариана перевела взгляд с меня на Бастиана.

— Я оставлю вас наедине.

— Вообще-то я пришел повидаться с тобой.

Бастиан посмотрел между нами.

— Наконец-то, блядь.

Ариана отпихнула его, а затем вернула свое внимание ко мне.

— Мне было интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ты появишься.

— Эй, ты могла бы прийти ко мне.

Она протерла тряпкой большие круги по стойке.

— У нас все еще не хватает сотрудников. — На ее губах появилась самодовольная ухмылка. — Возможно, мое бывшее начальство отсеяло всех квалифицированных соискателей, так что работу получила бы я.

У меня до сих пор не укладывалось в голове, что у меня, во-первых, была сестра; во-вторых, она была федералкой; и в-третьих, Бастиано Романо влюбился в проклятую федералку.

— И эти бывшие боссы не против, чтобы ты работала здесь?

— Я больше на них не работаю. Они мало что могут сделать. — Она не стала уточнять, а я не стал спрашивать. — Ты не такой, как твой отец, да?

— Нет, блядь. — Я сделал паузу. — Технически, он также твой отец.

— Он настолько плох?

— Хуже.

Она вздохнула.

— Наверное, мама была права, когда бежала.

— Ей, наверное, было лучше за пределами Девилс-Ридж, — согласился я.

— Она умерла, когда рожала меня.

Черт.

— Мне жаль.

И мне было жаль. Не только потому, что она была моей сестрой — черт возьми, у меня была сестра, — но и потому, что она нравилась мне как человек. Ночная смена пришла и ушла, и к тому времени, когда все сотрудники ушли, мы с Арианой все еще сидели в кабинке и разговаривали.

Ариана пожала плечами.

— У меня много проблем с мамой, но я не знала ее по-настоящему. Мне не