– Не скажи, Станислав Васильевич. – Чернов покрутил у себя на пальце массивную золотую печатку, на которой в отблеске лампы Гуров увидел изображение волчьей головы, похожей на ту, что была вырезана на трости. – Я своих девочек очень берегу. Они для меня многое значат. А Лисса… – Глаза Чернова, подернутые старческой серой дымкой, блеснули на короткое время, но потом снова угасли. – Лисса была особенной. Она была мне как дочь. Правда, характер у нее был тот еще! – ухмыльнулся старик. – Признаться, стерва она была отменная. Но все недостатки ее характера перекрывала ее красота. Она сводила с ума даже меня – старика.

– Ты, Александр Игоревич, нам прямо скажи: это кто-то из твоих людей сделал? – спросил Гуров. – Мы ведь знаем, что Татьяна Вершинина не просто так от вас сбежала. Что-то она тут натворила, и вы решили…

Чернов поднял руку, останавливая поток предположений полковника.

– Не торопись с выводами, Лев Иванович. Выслушай меня до конца, и ты поймешь, что мы бы и сами хотели знать, кто убил Лиссу. Ты говоришь, ее звали Татьяна? Не знал. Она единственная, кто никогда ничего о себе никому не рассказывала. Даже подругам. Хотя не думаю, чтобы у нее вообще когда-либо были близкие подруги. Эта молодая женщина всегда была сама по себе, хотя и казалась общительной, а не замкнутой особой. Я даже не знаю, откуда она появилась в Москве. Паспорт у нее наверняка был, но мои люди так и не смогли его найти. Она его где-то прятала. Странно, правда?

– Паспорт у нее был, ведь она же вышла замуж за Вершинина. Следствием через архив ЗАГСа потом было установлено, что она приехала из Рязанской области.

– Ах, так вот откуда у нее этот выговор! Рязань. – Чернов поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее, и повторил еще раз: – Рязань. Да, Лисса набедокурила, ты, Лев Иванович, как всегда прав, – сказал он вдруг безо всякого предисловия, затем вынул из кармана пиджака небольшую серебристую коробочку и узорный мешочек. Не торопясь, словно это было сейчас самым важным для него делом, он открыл коробочку и достал из нее очень красивую, с черным, отделанным серебряным узором мундштуком трубку, курительная чаша стаммеля которой была искусно вырезана из черного дерева в виде волчьей головы.

– Красивая вещь, – оценил Крячко трубку. – Раком заболеть не боишься? Говорят, от трубочного табака риск заработать рак очень уж большой.

– Мне, старику, уже все равно, от чего умирать, – усмехнулся Кисет. – А трубку я курю лет с тридцати. Так что все удобные моменты сцапать меня рак давно уже упустил. – Кисет не торопясь набил табаком трубку, разжег ее, пару раз затянулся с большим удовольствием, пустив дым из ноздрей, и сказал: – С Лиссой, а вернее, с Татьяной, я познакомился, когда ей было девятнадцать. Девочка только-только приехала в столицу и пыталась куда-то пристроиться на работу. Ее взяли в один из «Макдоналдсов». Но мои люди ее заметили и предложили работу официанткой в «Кисси». Примерно через месяц она сама предложила попробовать себя в стриптизе. Спустя неделю директор заведения, я говорю о Шатене, – Чернов усмехнулся и, затянувшись, продолжил: – пригласил меня на ее выступление. Зал был полный. Эта девочка могла так заводить, что мужчины готовы были выкладывать любые деньги, чтобы только посмотреть ее выступление.

– И как же ты такую звезду отпустил от себя? – спросил Гуров, не скрывая сарказма.

Кисет никак не отреагировал на выпад полковника и продолжил свой монолог все с той же ностальгической интонацией в голосе:

– К большому моему сожалению, Лисса начала много пить. Не знаю, что послужило тому причиной, ее генетическая предрасположенность или избалованность и мое к ней особое отношение, но алкоголь стал ее бедой. Она частенько стала выходить на работу нетрезвой. Ее состояние стало сказываться на качестве программы, и ни мне, ни директору, ни публике это не нравилось.

– А наркотики? Откуда она их доставала? – поинтересовался Гуров.

– А вот этого даже я не знаю, – развел руками Чернов и, подняв голову, твердо посмотрел Льву Ивановичу прямо в глаза. – Меня не касается, что проносят с собой в клуб его посетители. Этот вопрос адресуйте Темникову и начальнику охраны заведения.

– Ты даешь добро на беседу с Шатеном? – удивился Крячко.

– А почему бы и нет? – пожал Чернов плечами. – Это он отвечает за «Кисси», это его вотчина. Вопрос только в том, будет он с вами говорить один или со своим адвокатом, – сощурил глаза Кисет. – Впрочем, мы ведь сейчас не о нарушениях в заведении говорим, а несколько о других вещах.

– Сдается мне, что все, о чем мы тут говорим, взаимосвязано, – парировал Гуров. – Татьяна уже была наркоманкой со стажем, когда выходила замуж за блогера Вершинина. И, по нашим сведениям, продолжала доставать наркотики именно по старым каналам – через тех, кто работает в «Кисси».

– Вы из отдела по борьбе с наркотиками? – Губы Чернова чуть заметно дрогнули и крепче сжали загубники трубки. – Или Лисса умерла от передозировки? Лев Иванович, эта тема сейчас не приведет ни к чему, кроме одного – я очень пожалею, что решил встретиться с вами. Я ведь честно хочу помочь следствию. Думаете, что я не переживаю из-за смерти Лиссы? Да, она была не подарок, но я, еще раз повторюсь, относился к ней как к дочери и не хотел ей зла.

– Тогда расскажи все, что знаешь, – нахмурился Гуров.

– Что я и пытаюсь делать. – Чернов вытряхнул пепел из трубки на блюдце, что стояло рядом с ним, потом аккуратно и не торопясь протер внутренность трубочной чаши салфеткой и спрятал трубку обратно в коробочку. – Я предложил Шатену убрать ее из шоу и перевести в эскорт-услуги. Но не в штатные, а… Скажем так, девушки, которые были в эскорте, подчиняясь непосредственно моему помощнику, работали, оказывая услуги при сопровождении очень состоятельных и влиятельных людей. Лисса отлично владела английским, поэтому нередко ходила на деловые встречи с иностранными представителями в качестве переводчицы. Мой помощник лично следил, чтобы она при этом была трезвой и выглядела презентабельно.

– Твой помощник – это тот, который Титомир, или у тебя есть еще кто-то? – поинтересовался Крячко.

– Хм. – Чернов почесал подбородок и кивнул: – Он самый – Титаренко Богдан, или Титомир, если вам угодно. Кстати, можете его у себя по картотеке не проверять. Все равно ничего не найдете. Перед страной и законом он чист, как алмаз.

– Угу, пока чист… – усомнился Крячко.

– Хотите, познакомлю поближе? Юноша весьма и весьма неглуп. Я даже подумываю, а не передать ли ему все свои дела по наследству, так сказать. Своих детей, как вы знаете, у меня нет. По статусу не положено, – заявил Чернов. – Вот и привязываюсь я к молодым, умным и красивым…

– Так почему Лисса, то есть Татьяна, все-таки решила уйти от такой хорошей, как ты говоришь, жизни? – Гуров чуть наклонился вперед, всем своим видом показывая, что очень хотел бы узнать от Кисета ответ на этот вопрос.

– Честно скажу – сам удивляюсь, – пожал плечами Чернов. – Она в тот день, когда сбежала, сопровождала одного моего друга, бизнесмена, на деловую встречу с… неважно с кем, это к делу не относится. По словам моего клиента и друга, как я уже сказал, в какой-то момент она стала вести себя как-то странно. Занервничала, начала часто оглядываться, стала рассеянной, не сразу делала перевод. В общем, что-то произошло такое в этом ресторане, что выбило ее из колеи. А потом она сказала, что ей нужно выйти в дамскую комнату, и все – ушла и больше не вернулась. Всех, включая и меня, конечно же, расстроило и удивило такое поведение Лиссы. Тем более что когда стали ее искать, то сразу не смогли найти – ее не было ни дома, ни у подруг. Представляете, что я подумал?

– Ты предполагаешь, что она могла кого-то случайно увидеть в том ресторане и испугаться так, что решилась спрятаться, не досидев даже до конца встречи? – нахмурился Лев Иванович.

– Именно это я и имею в виду, без всяких там предположений, – с задумчивым видом покивал Кисет. – Нашли мы ее только через три дня. – Он поднял голову и прямо посмотрел сначала на Гурова, а потом и на Крячко, как бы давая им понять,