Супримус ухмыльнулся.

Ширпотрепп открыл глаза, как только в них ударило слабое, но солнце. Лучики крались через решетки, раскрывая все пороки воды — при дневном свете было намного проще разглядеть грязь, которая вплелась в слегка бурлящие водные косы.

Глава собравшихся, конечно же, не спал — скорее дремал, постоянно то ныряя в сон, то выпрыгивая обратно в реальность, словно для того, чтобы набрать воздуха. Он попадал в страну снов через глубокие кроличьи норы, и выскакивал из них же, как ужаленный, чтобы проверить, на месте ли его голова — вдруг та королева в красном, которая так явно ему снилась, действительно снесла голову с плеч?..

В общем, с приходом солнца он наконец-то стал твердо стоять на земле — фигурально выражаясь. По началу, конечно, он лежал на ящиках, а и только потом принял вертикальное положение.

И, к своему удивлению, обнаружил, что проснулся не первым. Не считая тех, кто оставался на импровизированный ночной караул. Это можно было считать позором, полным провалом — но только если бы Ширпотрепп был чертовски сентиментален. Возможно, лет тридцать-сорок назад, он так бы и сгорел со стыда.

Но какая, впрочем, разница? Главное — что он не проспал.

А быстро скоординироваться — дело плевое.

Встав и оглядев всю свою «военную мощь», Ширпотрепп приметил, что встали — или только предпринимали попытки это сделать — уже все, не считая Златногорской троицы.

— Я так понимаю, — Хрусс Талий подошел к главе собравшихся, — что все готово? Мы же не передумали выдвигаться с лучами солнца?

— Все именно, именно!.. так. Но вопрос в том — готовы ли вы?

Ширпотрепп вложил в эту фразу всю силу своих легких, что с утра было сделать не так просто — хотелось, скорее, с такой же силой зевнуть. Но у него получилось — и крик разнесся по тоннелям.

— Да! — послышался ответный крик. Если бы среди собравшихся были музыканты (торговцы музыкальными инструментами таковыми не считаются), то они расслышали бы нотки сомнений в этом боевом кличе, который даже не был хоровым. Грамотней было бы представить его в виде смеси «угу!», «конечно!», «точно!» и того же «да!» — но тогда бы все вышло слишком уж запутанно.

От поднявшегося шума троица проснулась. Поэтичнее сказать, все как один, но скорее — один за другим.

— Мы что, уснули? — Лолли потерла глаза. — Мы что, проспали в канализации?!

— Ага, — зевнул Инфион. — Не сказал бы, что это так уж некомфортно — все прошло весьма с покойно…

— Инфион, ты живешь напротив дома алхимика. Стенка к стенке. Для тебя любая другая ситуация априори спокойна, — девушка приняла сидячее положение. — Хотя, честно, я тоже неплохо поспала…

Ромио, вопреки всему здравому смыслу проснувшийся и пришедший в себя после сна практически моментально, посмотрел на восставших.

— Эм, посмотрите, — показал он рукой вперед. — Почему они собрались в узкий круг?

— А наше какое дело? — потянулся волшебник.

— Ну, раз нас уж заставили остаться здесь, то теперь это и наше дело. В каком-то смысле, — поймав взгляд работника Бурта, Лолли засмеялась. — Не бойся, никакой карамели лизать не будем! Если нам насильно не запихнут ее в рот…

Восставшие действительно собрались вокруг одного из ящиков, превратившись в кружок анонимных алкоголиков, собрание заговорщиков и военный совет одновременно. Троица вклинилась внутрь — никто им не помешал, но они, все же, решили встать поближе к Ш’Мяку.

Ширпотрепп развернул на ящике какую-то карту — определенно самодельную. При первом взгляде создавалось впечатление, что это просто лист бумаги с каракулями, который глава собравшихся рисовал в свободное время от нечего делать.

Но после всматривания в эту карту и пары-тройки ремарок от ее автора, становилось предельно ясно, что это схема подземных тоннелей и тех их частей, который проходят прямо под башней Правительства.

— …Мы выйдем наружу здесь, совсем недалеко от башни — так мы привлечем к себе меньше, меньше!.. внимания, — он ткнул пальцем в схему-карту.

— А может, нам пробраться прямо внутрь? — предложил один из собравшихся — тот, к которому ночью Ширпотрепп обратился как к Горгонзолло. — Тут видно и план башни внизу — ну, нижних ее ярусов.

— О, у меня есть другие планы на этот счет. Поверьте, все будет весьма, весьма!.. эффектно.

— Ну, допустим, мы выйдем на улицы, — заговорил вдруг Ш’Мяк. Голос его дрожал — в принципе, он выглядел как первоклассник, который сейчас должен был прочитать свой первый стишок на сцене перед аудиторий, которая в его глазах состояла из плотоядных (поправка — первоклашкоядных) монстров. — А что потом? Я просто не совсем понимаю ход дальнейших событий. Хотя… нет, точнее сказать — я не понимаю их конкретики. Что нам делать?

— Все, что душе угодно. Вы овладели магией, магией!.. — той, которая нам поможет. Вот и используете ее — как душе угодно. Но так, чтобы Триумвират понял — мы настроены более, более!.. чем решительно. И, возможно, радикально.

— И еще один вопрос… — хозяин инновационного «хостела» запотел так, словно его завернули в пленку. — Нам нужно будет отбиваться от кого-то? Именно что отбиваться. То есть, по отношении к нам будут применять силу?

— А ведь интересный вопрос, — кивнул головой Хрусс Талий. — Но, боюсь, я могу дать на него ответ. Если мы собираемся показывать серьезность намерений — теми же способами, которые испытывали здесь… да, огненные шары в их числе. То нам придется именно что отбиваться, не иначе.

— Именно, именно!.. господин Талий.

Ш’Мяк покрутил головой — но тем самым сделал лишь хуже, столкнувшись глазами с Златногорской троицей. Он тут же подумал о Фусте, о его успехе, и вновь понадеялся, что его самого такое тоже ждет — и, раз уж здесь, в Сердце Мира, этого не получается просто так, придется приложить усилия… хотя нет, «силы» в данной ситуации будут более подходящим словом.

Ширпотрепп что-то собирался сказать, но его перебил Инфион. Точнее, даже не дал начать фразы:

— Простите, последний вопрос. Можно нам просто стоять и смотреть в сторонке?

— Лучшего всего — на безопасном расстоянии, — добавила Лолли.

— А я бы попробовал… — дважды «неместный» еще раз доказал, что своя жизнь ему безразлична настолько же, насколько безразличны старые открытки от невероятно дальних родственников, пылящиеся где-то в недрах комода — куда даже моль не залетает.

— Мы и не собирались, не собирались!.. настаивать на вашем участии. Я просто не хочу, чтобы все сорвалось. Слишком много, много!.. сил вложено в это, слишком много мечтаний! А когда мечты разбиваются, разбиваются!.. — это заканчивается не очень хорошо.

— О да. Это уж точно, — ехидно подтвердила работница Борделя. Из-за одной несбывшейся мечты их теперь пытались прикончить — и вполне могут сделать это сегодня.