Герда подумала, что уже не вернётся сюда. И никогда больше не прикоснётся к другому миру. Тяжело стало на душе от этих мыслей. Впереди опять борьба за выживание, неизвестность, страх. Опять непредсказуемая и жестокая промзона. Антошка дал возможность хорошенько выспаться, но он не избавил от морального изнеможения. Теперь с этой усталостью нужно идти дальше.

И она пошла, больше не оглядываясь. Успокаивало одно — с ней друзья. И из ещё одной ситуации удалось выбраться живыми и невредимыми.

Сказочник и Потеряха начали приходить в себя, только когда вышли на бетонную дорогу, ведущую строго на север. Солнце к тому времени уже поднялось высоко и палило вовсю, обещая сделать этот день очень жарким. Постройки и заборы колыхались в знойном мареве.

— Вы как? — спросила Герда друзей.

Сказочник тряхнул головой, опустился на землю, долго молчал, потом произнёс тихо:

— Ни черта не понимаю. Я был в прошлом, в юности, сидел в кафе со своей подругой, а теперь... я здесь. Это был сон? Нет, нет, точно не сон. Я действительно там был.

Потеряха прижалась к забору и всхлипнула, быстро вытерла слёзы и тонко заскулила. Она, как и Сказочник, не могла понять, как так произошло, что счастливые моменты её жизни вдруг сменились промзоной. Глядя на друзей, Герда ощутила чувство вины. Это ведь она лишила их хоть и иллюзорной, но всё же радости. По-прежнему считала, что поступила правильно, вот только от этого было не легче.

— Не понимаю, — повторил Сказочник с горечью в голосе.

— Это всё Антошка, — пояснила Герда, пытаясь разгрузить свою совесть, переложив часть груза на могущественного обитателя мясокомбината. — Всё, что вы видели, было не по-настоящему.

Потеряха заскулила громче, точно зверёк, которому причинили боль. Сказочник приложил ладони к лицу, будто пытаясь таким образом спрятаться от всего мира.

— Нет, — выдавил. — Не может быть. Я был в том кафе. Моя подруга, Кира, мне улыбалась. Мы ели эклеры. У меня до сих пор во рту этот вкус. Всё было по-настоящему.

Герда уселась на землю рядом с ним. Ей хотелось хоть как-то утешить своих друзей, вот только понимала: никакие слова им сейчас не принесут успокоения. Они ещё не осознали, что находились под влиянием морока и, была бы их воля, не раздумывая снова окунулись в омут прекрасных иллюзий. Сказочнику и Потеряхе нужно время, чтобы излечиться от жестоких последствий обмана и вспомнить о своих целях.

— Всё это было, — упрямо настаивал Сказочник. — Всё это было... — впрочем, с каждым словом его голос звучал менее уверенно. — Чёрт, как же тошно. Я в жизни не чувствовал себя так паршиво.

Он поднял тоскливый взгляд на Герду.

— Значит, Антошка? Тот рыжий пацан? А тебя, я смотрю, он не обработал.

Обработал. Герде очень не понравилось это слово, тот смысл, который вкладывал в него Сказочник, означал насилие. Но Антошка ни к чему не принуждал, он всего лишь предлагал. Ей вспомнилось, что она дала сама себе твёрдое слово быть с друзьями предельно честной, ничего не скрывать. И после недолгих колебаний решилась и рассказала, как провела время в замке Смотрителя. Ничего не утаила, хоть и понимала, что её история похожа на полнейший бред.

Выслушав, Сказочник долго молчал. Потом произнёс:

— Вот значит, с чем мы на этот раз столкнулись. Существо, которое приглядывает за промзоной. Почему-то я даже не удивлён. Всегда чувствовал, что здесь творится какая-то потусторонняя хрень. И этот Антошка всю дорогу нам помогал? Получается, мы обязаны ему жизнью?

— Ого, — пискнула возле забора Потеряха, наконец взяв себя в руки.

— Получается так, — буркнула Герда.

— Да пошёл он! — зло процедил Сказочник и поднялся, повернулся, выкрикнул в сторону мясокомбината: — Да пошёл ты, Антошка! В жопу все твои иллюзии! В жопу твою помощь! Справились бы и без тебя! — он резко плюнул себе под ноги, сверкнув глазами.

Герда знала, что Смотритель Сказочника услышал и навряд ли эти обидные слова его хоть как-то задели. Он выше таких простых эмоций как обида.

Двинулись дальше. Промзона сюрпризов пока не преподносила. Всё было спокойно. Герда поглядывала на Сказочника. Тот, похоже, оклемался, ему помогла злость. Хотя, о полном исцелении не могло быть и речи. Иногда в чертах лица проступала грусть. Он будто бы уходил в себя и мысленно пытался вернуться в то кафе из его юности. Вот только воображение не способно было дать то, что, давали иллюзии Антошки. Память явно уступала волшебству.

Духота сгущалась. К полудню небо затянули тучи, хлынул ливень. А Герда, Сказочник и Потеряха всё шли и шли, промокнув до нитки и не желая укрываться от непогоды. Дождь — такая мелочь, после всего пережитого. Останавливаться не хотелось. Движение отвлекало от сомнений, тревожных мыслей о том, что ждёт впереди. Герда ощущала какую-то едва уловимую связь с Антошкой. Он отпустил, но часть её сути осталась там, в замке. И это частица шептала: «Вернись, вернись, вернись...» Зов, который обосновался в подсознании и теперь пускал корни. Среди дождевых струй иногда мерещились иррациональные геометрические фигуры. Рассудок словно бы намекал, что уже ничего не будет как прежде. После прикосновения к другому миру — нет, не будет. Ещё недавно Герда считала, что именно похищение Кая разграничило её жизнь на «до» и «после», однако, теперь понимала: настоящий рубикон был пройден, когда она увидела то, что не предназначалось взору ни одному человеку. Граница пройдена, возврата к нормальности не предвиделось.

Дождь закончился, оставив после себя грязь и лужи. Идти было не просто, иногда приходилось пробираться через заросли бурьяна и развалины. Однажды впереди показались несколько диких мутантов, но они, заметив путников, поспешили ретироваться. Это вызвало у Герды подозрение: а не Антощкана ли это заслуга? Не он ли приказал монстрам уйти? Сказочник выглядел недовольным, похоже, ему хотелось ввязаться в драку, чтобы взбодриться, почувствовать себя независимым от всех мистических причуд Смотрителя промзоны. Недовольство выражалось в невнятном ворчании, нервозности.

Вот уже и вечер настал. Разомлевший от духоты мир окутал туман. Целый день шли — и никаких неприятностей. Это Герде казалось чем-то невероятным. Остановились на ночлег, разбив лагерь в маленьком здании какого-то предприятия. Позже, когда власть перешла к звёздной