Шрифт:
Закладка:
Первый: «Вы женаты?» – Нет.
Второй: «Но вы хоть любите кого-нибудь?»
– Да. Очень. И счастлив. Не буду говорить, какая она – блондинка или брюнетка, – это мой секрет, но благодаря этому человеку я живу, дышу, работаю, и все, что я сделал в последнее время, – это благодаря этому человеку. Я счастлив, но она не очень верит в это. Вот сейчас я позвоню ей, она опять не поверит, что я здесь публично объяснялся ей в любви.
В конце – овации.
Действительно, трудно поверить, что это правда.
* * *
У Лёни в последнее время подозрения относительно моей внутренней жизни.
С 29 на 30 ноября
У меня поздно ночью (ничего не боится), 1 час 30 минут.
Как два любовника-безумца. Два дня не виделись, он снимался в Ленинграде. Еле оторвались друг от друга. Ностальгическая нежность. Желание обнять и не отпускать и у него, и у меня.
30 ноября
В гостях у Галки Грачевой. Опоздала к 23 часам домой. Вечером Лёня уезжал в Ленинград. Очнулась в 12 часов – чуть не поседела. И осталась на ночь. По-моему, девочки меня обманули, давали неверную информацию о времени. Чувствую себя свиньей. С утра – угрызения совести. Домой пришла в 12:30 дня. Утром звонил любимый. В 13:00 звонок: «Неужели ты не слышишь, как у меня надрывается сердце, я кричу тебе, мне очень плохо. Я в отчаянии – не знаю, что делать… Чем я заслужил, что ты так со мною поступаешь. Я чувствую, что у тебя что-то происходит или что-то уже произошло. У меня бесконечные импульсы относительно твоей внутренней нечистоплотности. Позвоню вечером».
Гудки: занято.
Господи, скорей бы вечер и разговор. Смешно, 11 лет и – любовь. Я люблю!!!
Декабрь
«Милый мой!
Звоню, звоню, а тебя нет. Нельзя так от меня открещиваться. Все время ты “в бегах”. Или отключаешь телефон? Или в тебе что-нибудь переменилось. Все мне говори. А то ведь бог все видит. Меня нельзя обманывать, даже в маленьком. Будь высоким человеком, я тебе верю. Я тебя очень-очень-очень люблю. Да?»
1982 год
Новый год
Пять минут первого – звонок от Лёни, перед этим звонил наш общий знакомый.
– Кто звонил?
– Мужчина.
(Брошена трубка.)
Опять звонок.
– Пфу, пфу (как бы прочищалась трубка).
– Ну, ты что, родненький. Звонил Олег.
– Ну ладно, родная, я очень тебя люблю.
Понял, что неправ, успокоился. Нежные слова.
5 января
2-го и 4-го не была вечером дома.
У Лёни – язва двенадцатиперстной кишки.
Боль дикая.
Телефонный звонок.
– У тебя нет желания извиниться за вчерашний вечер? Где-то жрешь водку (я не пью ее, люблю шампанское), и до тебя не доходит, что именно вчера ты должна была быть дома, – это надо было почувствовать клеточками. Я тебе скажу обидное: «Когда я буду подыхать и останусь один, я к тебе не приползу подыхать».
– Мы с тобой уже договорились об этом еще раньше. Я бы очень хотела не сводить счеты. Обиду твою понимаю. А когда у меня была температура под 40 и я не могла доползти до кухни за водой, почему ты не услышал, как я харкаю кровью, чтобы до тебя достучаться? Сейчас у тебя боль, и тебе ничего не хочется понимать, кроме себя и своей обиды. Но мы обоюдно воспитываем друг друга своим же отношением друг к другу. И как помнишь, я тебе тогда ничего не сказала и никаких выводов не сделала. Какие у меня могут быть к тебе претензии, если я понимаю, что любовь у тебя ко мне ненастоящая. Там, где включена счетная машинка, там нет любви. Я все это понимаю и веду себя скромно и не заставляю тебя любить себя больше, чем ты можешь дать.
Переживаю такого рода обиды молча.
18 января
Гадание – тревожное лицо. Звонки из Минска (у Лёни с Хмелем концерты).
Л.: Мой миленький, чем занимаешься? Ты меня любишь?
Я: Да, люблю.
– А что делаешь без меня?
– Гадаю на суженого – привиделось лицо какое-то.
– Тебе явиться должен я. Ведь я – твой муж.
– Нет, ты – мой возлюбленный, друг, товарищ, а появиться должен суженый.
– Я – твой суженый.
– Нет. Ты – для другой.
– Не в штампе дело.
– Чудной. Должен явиться кто-то, кто будет и в быту мужем. Мне привиделось какое-то тревожное лицо с длинным носом, по-моему, еврей.
– Ты веселишься? Это мне не нравится.
– Чудак. Если бы я была другая, то давно бы потребовала жениться на мне, а я этого не требую.
– А ты бы потребовала. Мне бы хотелось, чтобы ты этого требовала.
– Перестань. Нам и так с тобой хорошо.
Связь прервалась.
Звонок.
– Я твой суженый, слышишь? Я – твой суженый!!
Зачем я здесь?
– Ты играешь концерт.
– Для кого?
– Для меня… для меня, себя и других…
27, 28, 29 января
У меня съемки в Одессе.
(В театре 28-го были читки пьес – «Бесов» и «Самоубийцы». В это время я была в Одессе, Лёня – в Ленинграде.)
За три дня съемок в Одессе – тоска. Тоска… и в одиночестве – о любимом. Ждала встречи. Скорей домой.
Прилетела 30 января в 12 часов ночи.
Утром звонок и злой голос Лёни:
– Привет. Когда прилетела?
(Уже никакого счастья. Как сдуло…)
– Вчера в ночь. Я думала, ты позвонишь, – иногда звонишь и в 2 часа ночи. Уж в 12, думаю, позвонишь наверняка. Звонка не дождалась.
(Понял, что все в порядке.)
– А я думал, грешным делом, что ты прилетела рано и вечером удрала в гости, – прости.
– Мы же с тобой договорились, что я прилечу поздно 30 января, забыл? А я о тебе все три дня думала, тосковала, рвалась к тебе. Спасибо, нарвалась на злобность.
– Прости, родненький, солнышко мое. Я тоже тосковал о тебе. Думал, е.т.м., прилетела и тут же – в гости. Прости, мой хороший. До завтра. Завтра увидимся на «Что делать?». Я люблю тебя.
(Настроение не улучшилось. Нельзя себя настраивать на «счастье». Главное – ровность отношений, никаких сердечных захлебов.)
Купили с Ириной К. две бутылки шампанского. Она подозревает во мне жестокость, – ужасно: ничего про меня не понимает.
31 января
После «Что делать?» – у Елены. Скромно кутили. Без Лёни. Звонок вечером.
Л.: Мне не нравится твое настроение. Я: Нормальное настроение.
– Что происходит, Нюся? Может, ты все-таки объяснишь?
– Ничего. Тебе кажется.
– И все-таки?
– Все нормально.
– Ну, хорошо. Спокойной ночи.
– Пока.
(Сделала телефон на «занято», через 10 минут включила – звонок.)
Беру трубку: «Вас слушают». (Молчание.)
Отключила телефон еще на 5 минут. Включила – звонок. Отключила. Включила – опять звонок. Отключила на
