Шрифт:
Закладка:
— Очнись! Мы спасены! Посмотри!
Эль не поняла, на самом деле открыла глаза или нет, однако среди мечущихся теней появились зелёные пятна.
— За Дортонион! — закричал кто-то из мрака. — Смерть врагам!
— Не надейся, ряженая девка! — захохотал на отдалённо похожем на Квэнья языке резкий голос. — Я тебя раздену и поимею!
Эль приняла слова орочьего командира на свой счёт и расплакалась. Сулкар снова потряс знахарку за плечи:
— Опомнись! Посмотри! Пришло войско лорда Айканаро! Сейчас будет битва! Мы должны помочь раненым!
Слова подействовали. Эльфийка твёрдо встала на ноги и вытерла продолжающие литься слёзы.
— Забыла, кто ты?!
— Нет, — прошептала знахарка, — нет, я помню. Помню, правда.
***
— Я порву твоё платье в цветочек! — издевался орк над дортонионским командиром, красуясь перед своими ржущими товарищами. Надетый, словно накидка, через дыру в центре звезды алый флаг, снятый с башни на вратах Поющей Долины, потемнел от грязи, происхождение которой эльфы предпочли не угадывать. — А потом порву твой зад!
Воспитанный в Валиноре, в семье, близко дружившей с королём Ингвэ, военачальник побагровел от негодования и потерял дар речи. Да, он уже сражался против «насмешки над Замыслом», но ещё ни разу не выпадало счастье вступить с морготовым отродьем в разговор.
— Что, блондинка? Я слишком горяч для тебя? — загоготал орк, поправляя флаг, чтобы нитки, торчащие из дыры, не лезли в рот. — Хренгоряне всем кажутся горячими. Но блондиночка привыкнет раздвигать ножки!
Эльф выхватил меч.
— Тогда двойной стыд тебе, слизняк с хреновой горы, — смог-таки выдавить слова дортонионский воин, — тебя проткнёт блондинка, так и не раздвинув ножки! В бой! За Белерианд! Очистим нашу родину от скверны!
Командир в трофейном плаще сразу же отступил, пропуская вперёд своих бойцов, подбадривая их криками и угрозами поиметь трусов во все дыры, а после — их родителей, жён, братьев, детей и всех потомков до хрен-какого колена.
«Эру! — взмолился про себя эльфийский военачальник, глядя на несущуюся на него пьяную толпу с выпученными глазами, в грязной рванине, размахивающую ржавым недоразумением. — Почему мы должны быть врагами выгребной ямы?!»
Войско Дортониона быстро рассредоточилось, занимая ближайшие постройки, чтобы сбросить на орков град стрел. В первую очередь стреляли в волколаков, поскольку именно звери представляли наибольшую опасность, будучи смелее и разумнее бойцов Моргота. И уж точно трезвее.
Не ожидав слаженной хорошо организованной атаки многочисленной армии, орки бросились бежать, прикрываясь менее проворными соратниками.
Улица покрылась новым слоем утыканных стрелами мёртвых тел.
***
Руки не слушались. Пытаясь хоть немного отмыть закопчённый разбитый стол, в развороченной кухне, чтобы разложить на нём бинты и расставить пузырьки, Эль вздрагивала от каждого резкого звука, долетавшего с улицы.
— Когда окончится война, — шептала знахарка, пытаясь справиться со страхом и вернуть ощущение реальности, — единой верой в милосердье,
Любовь останется одна
Для всех надеждою последней.
Грохот оглушил, словно совсем рядом обрушилась каменная стена. Несколько голосов закричали, завизжали, взвыли. Донеслось удаляющееся ржание лошади.
— Ведь год от года без любви
Живя во лживом чуждом свете,
Мы стали Валар не враги…
Дверь слетела с петель, рухнула на пол. Эль содрогнулась, в ужасе прижалась к стене, не чувствуя тело, будто парализованная. Ворвавшийся в дом орк, одетый в знамя Поющей Долины, воняющий экскрементами, не заметил, что в помещении кто-то есть, поднял с пола дверь и, трясясь от страха, начал прилаживать её на место.
«А просто брошенные дети…» — мысленно закончила фразу Эль, понимая, что враг прибежал спасаться, а не убивать.
Однако ей выбора не осталось. Нащупав непослушной рукой нож, эльфийка бросилась на воина Моргота, занятого починкой петель, и ударила его между лопаток. Оружие застряло в грязном луче восьмиконечной звезды, кровь залила рисунок на полотне, пол и ладони травницы.
***
Внеся раненого эльфа в приспособленный для госпиталя дом, в котором почему-то не оказалось двери, Сулкар увидел приободрившуюся, готовую к работе Эль, занятую снадобьями, за идеально чистым, хоть и немного поломанным столом. Посмотрев пустыми глазами на собрата, широко улыбнувшись, знахарка указала на заготовленные лежанки.
Уложив раненого и заметив, как странно двигается Эль, склоняясь над нуждающимся в помощи воином, Сулкар увидел, что из шкафа у стены вытекает чёрная жидкость. Вопросительно взглянув на подругу, получив в ответ лишь глупый смешок, эльф открыл дверцу.
Завернутый в грязное окровавленное знамя труп рухнул на пол, Эль зашлась истерическим хохотом, уткнувшись в бинты. Наверное, прятать орка в шкафу весело, видимо, это была шутка.
Но Сулкар не засмеялся.
Дагор Аглареб. Герои
Это было неправильно. И очень некрасиво со стороны замужней женщины, ведь ей не положено интересоваться другими мужчинами, жена должна любить мужа, а потом отдать часть сердца детям и детям детей.
Но Толлунэль, воспользовавшись высоким статусом, пошла узнать, как дела у раненого лорда прекрасной плодородной земли.
Супруга Артаресто надеялась не встретиться ни с кем, кроме лекарей, однако у дверей покоев, где разместили Ангарато, принцесса столкнулась с очень печальным Орландиром, вполголоса переговаривавшимся со знахаркой.
— У лорда было с собой сильное противоядие, — объясняла девушка, — только благодаря ему господин Ангарато выжил. Но домой сможет вернуться нескоро.
— Госпожа Эльдалотэ сама приедет к мужу, как только узнает, — покачал головой архитектор. — Знаешь, леди, я рад, что живу на острове: здесь не нужно строить склепы ни изо льда, ни из камня, ни из дерева. Мёртвые уходят в царство владык вод.
Толлунэль, гордо выпрямившись, прошла мимо Орландира и знахарки и оказалась в пахнущем травами помещении. Аромат был резкий, терпкий, супруга Артаресто сразу подумала, что не хотела бы такие благовония для себя, однако любой растительный запах лучше того, чем пахнет кровь.
Ангарато лежал на животе, рана на плече распухла, из неё сочилась прозрачная жидкость. Эльфийка смотрела, как знахарка прикладывает к искалеченной плоти компрессы, и в глубине души завидовала возможности прикасаться к потрясающе красивому мускулистому телу. Золотые волосы аккуратно лежали на подушке, тёмно-коричневые, почти чёрные ресницы дрожали, дыхание было частым, тяжёлым.
— Эльдалотэ, — шептали влажные губы. — Эльдалотэ.
Задаваясь вопросом, произносил бы Артаресто в горячке
